Он взял ее за руку и повел по деревянной лестнице. Она остановилась и покачала головой, увидев новую деревянную кровать в стиле «кантри», покрытую одеялом с морским рисунком.
Стена в ногах кровати, обращенная к гавани, была сплошь сделана из стекла, от пола до потолка. У Мишель вдруг мелькнула мысль, что было бы совсем по-декадентски заниматься с Тайлером любовью на этой кровати, когда мимо проплывает какой-то корабль, и кто-нибудь внимательно наблюдает за ними. Это могло произойти в дневное время, или, вполне вероятно ночью, но тогда у корабля должны быть включены все огни. Только при этом условии все было бы действительно романтичным.
– Можешь везде погасить свет? – спросила она, и он нахмурился.
– Да. А зачем?
– Сделай это.
Он погасил, и она легко вздохнула. Все было похоже на романтические мечты. И теперь они не могли бесследно исчезнуть из памяти.
Но эта дивная обстановка напомнила ей о беде. Тайлер мог поменять автомобиль и мебель, но он не мог изменить своей сущности. Он оставался тем, кем был, и желать от него большего было бы тщетно.
«Не думай об этом сейчас, Мишель, – твердила она самой себе. – Веди себя так, как тебе хочется. Сделай все возможное, чтобы запомнить эту ночь. Утро наступит очень скоро…»
С бьющимся сердцем она приблизилась к нему, медленно стянула смокинг с его могучих плеч и бросила на ближайшее кресло.
И когда Тайлер попытался что-то сказать, Мишель прижала палец к его губам.
– Замолчи. Я хочу заниматься этим всю ночь, прошептала она. – И я просто не могу больше ждать…
Мишель проснулась и вдруг обнаружила, что Тайлера рядом нет. Ей было уютно под теплым одеялом, которое она натянула на себя ночью, или, может быть, Тайлер укрыл ее?
Она оглядела комнату, но, казалось, все вокруг опустело. Мишель не могла видеть, что он сидит в кресле лицом к стеклянной стене, устало опустив руку с чашкой кофе. С того места, где она лежала, была видна только его правая рука.
Радио-часы на прикроватной тумбочке показывали пять минут шестого. Тусклое предрассветное зарево стелилось над водой, постепенно разгоняя мрак ночи.
– Тайлер? – мягко позвала Мишель. – Что ты там сидишь? Почему не спишь в такой ранний час?
– У меня часто бывает бессонница.
Его холодный тон сначала испугал ее, а потом вызвал беспокойство.
– Что-нибудь случилось?
– Случилось? – эхом отозвался он, проговаривая слова бесцветным механическим голосом. – Что могло случиться?
– Я не знаю Но это очевидно. Почему ты не ляжешь в кровать и не расскажешь мне обо всем?
– Спи, Мишель.
– Но…
– Спи, черт побери! – вспыхнул он.
Ошеломленная Мишель почувствовала боль. Она растерялась и не знала, как отреагировать на этот взрыв. И чем вообще может ответить влюбленная женщина?
Обернув вокруг себя одеяло, она поднялась с кровати, подошла к креслу и присела перед ним на корточки.
Тайлер развалился в кресле совершенно обнаженный. Но в этот момент Мишель не интересовало его тело. Вот тоска в глазах обеспокоила ее всерьез. Она никогда не видела его таким. Только один раз – в больнице.
И это говорило о чем-то плохом.
– Тайлер, дорогой, – прошептала она, кладя руку ему на колено.
Он посмотрел на нее и рассмеялся.
– Да, дорогая Мишель? – ласковое слово, произнесенное им в ответ, источало сарказм.
Мишель спрятала руку обратно под одеяло и попыталась рассмотреть его лицо.
– Что случилось? – настойчиво повторила она.
Он устало вздохнул.
– Я не смогу объяснить тебе этого, мне не хватит и миллиона лет. Скажем так: я надеялся, что положение вещей изменится. Но не вижу, что это произошло. Поэтому я освободил кровать и теперь валяюсь в кресле.
– Я не понимаю, что ты имеешь в виду… – И в этот момент ей в голову закралась ясная мысль. Ведь он уверял ее, что никогда не сумеет измениться. Он такой, какой есть. Мужчина, который любит женщин, не любя. Мужчина, который, чтобы ублажить своего отца, вступит в брак, заведет детей, но не сможет стать хорошим семьянином, потому что это будет его тяготить.
– Ты расстроился по поводу того, что сказал отец? – Он обратил к ней удивленный взгляд. – Ты хотел бы порадовать его и жениться, – Мишель тщательно подбирала слова. – Но ты знаешь, что тебе самому будет от этого плохо. И ты прав, Тайлер. Брак без любви ни к чему хорошему не приведет.
Его тяжелый взгляд подтвердил ее опасения сейчас она задела самое больное место в душе Тайлера.
– А ты, Мишель? Ты собираешься выходить замуж?
Мишель покачала головой.
– Нет, – сокрушенно ответила она. – Не думаю…
Люсиль была права. Она смогла бы забыть Кевина. И уже забыла, не так ли? Но Тайлера? Нет… Тайлера она уже не сможет забыть. Разве могут сравниться с ним другие мужчины?
Мишель решила больше не откладывать разрыва.
– Я… я собиралась сказать тебе это утром, – начала она решительным голосом. – Мне кажется, что нам надо остаться добрыми друзьями.
Он бросил на нее гневный взгляд.
– Почему? Разве нам не понравилось все то, чем мы занимались?
– Конечно, это было прекрасно. Но…
– В чем проблема?
– Я считаю, что одного секса недостаточно.
– А что было бы достаточно, Мишель? – усмехнулся он. – Еще и любить своего партнера?
– Примерно так.
– Когда ты оставишь эти мысли? Иначе тебе придется провести в одиночестве всю оставшуюся жизнь.
– Возможно.
– Но я с трудом верю в то, что девушка, которая занималась со мной сексом так самозабвенно и страстно откажется от него вообще. Неужели тебе больше не нужны, мужчины? Прости меня за выражение, но я чуть не лопнул этой ночью. И если наш старый добряк Кевин имел то же самое, то я очень хорошо его пойму, когда он вернется к тебе.
Мишель вскочила, в ее взгляде сквозили боль и унижение.
Тайлер мучительно застонал.
– Бог мой, я не хотел тебя обидеть. Проклятье, не смотри на меня так, Мишель. Прошу прощения. Когда ночью ты так страстно занималась со мной любовью, мне показалось, что ты принимаешь меня за Кевина, а я, черт побери, хотел, чтобы ты занималась любовью со мной!
– А я и занималась любовью с тобой, – бросила она в ответ, и слезы навернулись ей на глаза. – Неужели ты не понял этого, глупый? Неужели ты слеп? Или ты не способен определить, влюблена в тебя девушка или нет?
Если бы она ударила его, он был бы, наверное, менее ошеломлен.