– Я думала, что правда ему небезразлична. О, Жанис! Я никогда не смогу забыть его.
– Он настолько хорош?
– В смысле?
– В постели.
И в постели, и вообще, в отчаянии подумала Шарни сжимая трубку. Она повернулась и смущенно посмотрела на письменный стол, стоящий в углу.
Ей стало стыдно за то, как быстро она привязалась к Адриану. Неудивительно, что он так не хотел отпускать ее. Он надеялся на еще одну ночь безумного секса.
– Это не конец света, дорогая, – нежно заверила её сестра. – Когда твоя обида утихнет, ты поймёшь, что он был добр к тебе.
– Добр? Да как ты можешь так говорить?!
– Он не только дал тебе превосходный секс, но заставил тебя смеяться. А я сто лет не слышала, как ты смеешься.
– Он заставил меня и плакать.
– Скорее от злости.
– Думаешь?
– Он поставил тебя в неловкое положение, а какой женщине это понравится?
Да, именно так. Но помимо этого с ним она чувствовала себя красивой и сексуальной. И любимой. И это было его самое страшное предательство. Она бы не обиделась на то, что накануне он виделся с подружкой, если бы между ними был только секс. Нет, Адриан дал ей больше. Он заставил ее поверить в то, что у них есть будущее. Это было жестоко и совсем не нужно.
Она вдруг поняла, что вела себя очень наивно. И глупо.
Как всегда, когда дело касалось мужчин.
Связь с Адрианом напомнила ей о том уроке, который она усвоила за последние пять лет: не стоит ждать от людей честности и справедливости. Мир вокруг несправедлив – так же, как и сам жизнь.
И все же… завтра снова встанет солнце, и она, Шарни, соберется с силами, чтобы жить дальше. Вернется домой. Оставаться в Сиднее она больше не хотела. Вдруг Адриан захочет связаться с ней? Или появится у ее двери?
Наверняка он так легко не сдастся. Он бежал следом за ней, когда она спешно покидала театр. Она прыгнула в первое же такси и взглянула на него через стекло. Он смотрел на нее скорее обиженно, чем разочарованно. Скорее всего, он решил поговорить с ней потом, когда она немного успокоится.
– Ты не обидишься, если я завтра вернусь домой? – спросила она у Жанис.
Сестра тяжело вздохнула.
– Наверно, нет. Только я не хочу, чтобы ты там ходила и страдала.
– Обещаю, не буду. Мне давно пора навести порядок дома. Этим и займусь!
– Почему бы тебе не пожить пару деньков у нас?
– Не могу. Мне завтра нужно забирать Моцарта.
– Бедный пес. А знаешь, ему не помешает смена обстановки. Давай мы заберем его к себе. Мальчишки давно мечтают о собаке.
– Нет, я не могу, Жанис. Он – все, что мне осталось от Рея.
– Ну да. Ты на этой неделе встречаешься с Флинном?
– Нет, сейчас я хожу к нему раз в три недели. Слушай, я не собираюсь делать глупости, если ты на это намекаешь.
– Перестань.
– Что?
– Щетиниться. Разве ты не видишь, я просто переживаю за тебя.
– В этом нет нужды. Со мной все в порядке.
Тяжелый вздох на том конце провода заставил Шарни чувствовать себя виноватой. У нее действительно имелась привычка говорить, что все в порядке, когда это было совсем не так.
– Я позвоню тебе завтра вечером, – пообещала Шарни.
– Не забудь.
– Я тебя люблю.
– И я тебя.
Шарни повесила трубку, легла на кровать и уставилась в потолок. Еще двадцать четыре часа назад она не могла и предположить, что все вот так закончится.
Сейчас она думала, как вернется домой, станет разглядывать фотографии Рея, развешанные по всему дому, а думать… о его двойнике.
Где-то в глубине души она чувствовала себя предательницей по отношению к мужу, но сильнее всего было отчаяние, которое она испытывал при мысли о том, что ей больше не суждено испытать тех ощущений, которые ей подарил Адриан.
Она всхлипнула и свернулась клубочком кровати. По ее щекам текли слезы.
Шарни тряслась в поезде по дороге домой. К собственному удивлению, она не испытал, никакого страха или паники, когда садилась вагон. Проплакав всю ночь, сейчас она чувствовала себя совсем без сил и пустым взглядом смотрела в окно.
Шарни знала, что наверняка ужасно выглядит с опухшими веками и темными кругами под глазами. Но в полупустом вагоне никому не было до этого дела.
Пошел дождь. Шарни поежилась, представив, что скоро вернется в холодный дом. Даже если она сразу включит отопление, дом прогреется самое раннее через час.
Ей на самом деле будет лучше продать его и, переехать. Хотя ее домик на окраине Катумбы совсем не дорог, у нее хватит денег, чтобы перебраться поближе к сестре.
Кроме того, что она поселится рядом со своей семьей, она станет жить в местности с более мягким климатом. Рядом с пляжем, который она любила с детства.
За последние полтора года Жанис неоднократно предлагала ей такой вариант, но Шарни всякий раз отказывалась. Она говорила, что не сможет уехать из дома, в котором они жили с Реем. Сейчас она понимала – это была всего лишь отговорка, которая не позволяла ей принимать хоть какие-то важные решения.
Сейчас ей просто не терпелось переехать.
Шарни даже выпрямилась. Ее намерение привести в порядок как раз кстати. Да, у нее теперь есть цель, есть занятие…
Поезд остановился на ее станции. Подхватив сумки Шарни почти выбежала из вагона. Ей не терпелось поскорее попасть домой и приступить к уборке.
К радости Шарни, с ее машиной ничего не случилось. Многие жители Катумбы оставляли их на парковке, а на работу в Сидней добирались поездом. Поездка занимала два часа, но ню удобнее, чем ехать за рулем, особенно зимой по скользким дорогам.
Она за пять минут проехала два километра. Подъезжая к дому, Шарни нахмурилась.
Может, из-за дождя дом выглядит так ужасно, как будто в нем много лет никто не жил.
– Так и есть, – пробормотала она, по-новому взглянув на результат своего пренебрежительного отношения к жилищу.
При Рее все было иначе. Здесь все было красиво и ухожено. A сейчас краска облупилась, газон и клумбы заросли травой, а цветы погибли. Рей сильно расстроился бы, увидев такое запустение. Раньше дом и сад напоминали рекламную картинку – белоснежный забор, вьющиеся кусты роз…
– О Рей, прости меня, я так тебя подвела…
Хватит хныкать, тут же сказала она себе, я все исправлю.