Одри аж задохнулась от неожиданности.
— Я поймал его на том, что он «доил» наши счета по машинам. Этого я не мог терпеть. Диана тоже подала заявление об уходе.
— Диана? Но она-то ведь не воровала, не так ли?…
— Нет. Но она, похоже, оказывала плохое влияние на «ценного члена нашего коллектива». Я намекнул ей с неделю назад, что она могла бы чувствовать себя счастливее в каком-нибудь другом месте.
Одри не знала, что сказать… Она и не подозревала, что босс обращал внимание на ее дела или заботился о ее счастье.
Улыбка Эдуарда была полна удивительной теплоты.
— Как я уже сказал вам, Одри, мне не хочется потерять вас. Кроме того… — его улыбка стала еще теплее и шире (он умел быть, когда хотел, очаровательным) — я присматриваюсь к вашей работе здесь. И вполне могу представить вас во главе всей этой компании.
— Меня?.. — изумилась она.
— Да, вас. У вас есть вкус к административной и организаторской работе. У вас так же есть некий инстинкт в отношении к технике. Вы знаете больше о внутренней работе компьютеров, принтеров и копировальных устройств, продаваемых нами, чем кто бы то ни был здесь. А на прошлой неделе вы своими маленькими ручками починили свою пишущую машинку. На меня это произвело сильное впечатление. Могу спорить, что вы превращаетесь в чертовски хорошего водителя.
Ее подбородок подпрыгнул вверх.
— Да, это так.
В ее голосе слышались гордость и уверенность.
Эдуард глубокомысленно кивнул.
— Вот и хорошо. Один совет, однако: не отдавайте слишком быстро свое сердце вашему инструктору.
Он повернулся, чтобы отойти от нее, но Одри вскочила со стула.
— Эдуард!..
— Да? — он опять повернулся к ней с серьезным лицом.
— Почему вы это сказали? Вы знаете об Эллиоте что-то, чего не знаю о нем я?
— Вовсе нет. Но у меня сложилось впечатление, что и вы мало о нем знаете. О его родителях, о прошлом… Что рассказывал он вам об этом?..
— Не так уж много, — признала она. — Пожалуй, вовсе ничего, — вдруг с болью сообразила она.
— Так не пора ли задать ему соответствующие вопросы, пока не поздно?
Совет Эдуарда беспокоил Одри целый день. Она и на миг не могла представить, что Эллиот охотился за ее деньгами. Однако признала, что ей следовало знать больше о мужчине, с которым она собиралась лечь в постель всего лишь через неделю. Любви не обязательно быть настолько слепой.
…К тому времени, когда Эллиот затормозил вскоре после четырех тридцати у конторы, она почувствовала слишком большое напряжение, чтобы заняться еще одним уроком вождения.
— Эллиот, — проговорила она, как только забралась в «магну», — не могли бьг мы прогулять сегодняшний урок?
Он бросил на нее пронизывающий взгляд.
— Разумеется. У тебя есть причина?
— Да, я… — она замолчала глотая ком в горле.
Неожиданно она обнаружила, что не может устроить Эллиоту допрос с пристрастием, — как собиралась сделать. Может быть, потому что была трусихой, но ей определенно не хотелось узнать что-либо, что помешало бы им провести вместе следующий уик-энд. Она знала, что скорее всего сглупила, но ничего не могла с собой поделать…
— Я… э… записалась к парикмахеру, — в отчаянии придумала она на ходу. — Поскольку ты заедешь за мной в одиннадцать утра, у меня не будет на это время завтра, и я решила пойти сегодня. В пятницу вечером он работает до девяти.
— А что ты собираешься делать со своими волосами, — он бросил на нее обеспокоенный взгляд.
— Я еще не совсем уверена. Вероятно, попрошу укоротить их и удалить хоть часть этого винного цвета.
— Хм, верно. Я полагаю, это будет выглядеть о'кей.
— Я и не думала просить твоего одобрения, — сказала она довольно резко.
Это вновь притянуло его взгляд к ней, на этот раз несколько удивленный.
— О, не слишком ли мы придирчивы сегодня вечером? Трудный был день?..
— Вовсе нет, — солгала она, но голос выдал ее. — Эдуард сообщил мне, что он уволил Расселла и что Диана попросила расчет. Разве это не повод для волнений?
— Понятно… — голос Эллиота был очень сух. Она удержалась от взгляда на него, хотя он выразился так, словно ему ничего не было понятно. Даже если он что-то понял, то скорее всего понял неправильно. Уж не думал ли он, что ее расстроило увольнение Расселла? Боже, она давно уже не желала видеть этого ублюдка: Однако она рассердилась на себя за то, что струсила и не смогла задать несколько простых вопросов Эллиоту. Чего она боялась? Эллиот всегда был честен с ней. Правда, он не любил рассказывать о себе. Но ведь многие мужчины тоже были такими.
— Как проехать в эту твою парикмахерскую? — грубовато спросил Эллиот.
— Довези меня до главной улицы Ньюпорта и оставь возле газетного киоска.
Там за аркой был небольшой салон, мимо которого Одри проходила несколько раз. Он редко был заполнен, и она была почти уверена, что сможет попасть к мастеру без предварительной записи. Теперь, придумав отговорку, она не видела причины не пойти в парикмахерскую. Одри все равно собиралась сделать это в один из ближайших дней. Так почему не сегодня?..
— Потом я доеду до дома на такси, — сказала она ему.
— Ты точно не хочешь, чтобы я заехал потом за тобой?
— Нет, я не знаю, сколько это займет времени. Отправляйся домой и изучай свою брошюрку о скачках. Я не отличаю одного конца лошади от другого, так что завтра мне понадобятся твои подсказки.
Кривая усмешка появилась на его лице.
— К концу дня ты будешь уже в курсе дел, хотя я не думаю, чтобы это занимало наследницу «Оборудования для современных офисов». Только сегодня утром я прочитала в «Файнэншл Тайме», что это весьма перспективная компания с растущими с каждым годом доходами.
Волосы на затылке Одри зашевелились.
— Вот как? Ты почитываешь «Файнэншл Тайме»?
— На некоторое время я забросил эту привычку, — пожал он плечами, — но теперь подумываю вернуться к работе. В сегодняшней газете полно предложений на этот счет.
Она кивнула.
— О, да… вполне.
Открыла дверцу и собралась выйти, когда рука Эллиота легла на ее плечо и остановила ее.
Она медленно повернулась и взглянула на него. Бог мой, как же он был красив! Красив и сексуален, но слишком загадочен.
— Да? — спросила она, и в ее больших карих глазах отразились тревожившие ее мысли.
— Нет, ничего, — мягко проговорил он, — только это…
Он наклонился и поцеловал ее.
Это был их первый поцелуй с прошлой пятницы, и ее не могло не заинтересовать: предназначался ли он, чтобы затуманить либо прояснить ее рассудок, совратить либо успокоить?..