— В самом деле? — сухо рассмеялся он. — Я в этом сомневаюсь, Одри. Я очень в этом сомневаюсь.
Он наградил ее чрезвычайно странным взглядом прежде, чем повернуться и выйти из машины.
Затем он вел ее по спиральной лестнице, которая вывела их на нижний уровень дома, расположенного в двух уровнях. Что он хотел сказать этим взглядом и этим замечанием? Что он не лучше Расселла? Что он тоже не прочь соблазнить «богатую наследницу», даже если она не совсем привлекательна?
Хотя она и не могла поверить, что ее рыцарь В сияющих доспехах мог совершить что-либо предосудительное, однако что-то заставляло Одри держаться настороже.
Но вид огромной гостиной с высоким сводчатым потолком и обшитыми деревянными панелями стенами снова вселил в нее уверенность, равно как мебель и ковры, явно антикварного происхождения. Люди не снимают дома, полные таких сокровищ, логично заключила она, они ими владеют.
— Вы, должно быть, довольно состоятельный человек, Эллиот, — произнесла она, осматривая нее успокоенным взглядом.
Ну и ну, если она только не ошибалась, на одной из стен висела картина Ренуара. А рядом Гоген! И обе даже выглядели оригиналами.
— Довольно, — согласился он, пересекая комнату и бросив газету на кофейный столик эпохи короля Эдуарда. — Будьте как дома.
Жестом он показал на коричневую кожаную софу, стоящую перед камином.
— Интересно, чем вы занимаетесь? — спросила она, присаживаясь.
Эллиот стоял у мраморного камина, когда Одри выстрелила в него этим вопросом. Бросив на нее косой взгляд из-за плеча, он нагнулся, чтобы положить растопку на потухшую золу, аккуратно, крест-накрест раскладывая щепки и куски дерева.
— Чем я занимаюсь?.. — проговорил он, растягивая слова и зажигая спичку. — Попытаюсь объяснить…
Он выпрямился, повернулся к ней лицом с насмешливой улыбкой.
— Последнее время я в самом деле мало чем занимался. Две недели назад катался на лыжах. Вчера читал довольно интересную книгу. Завтра попытаюсь поиграть на скачках.
— Стало быть, вы не работаете?
— Скажем так: мне нет необходимости работать, если только я не пожелаю этого.
— Господи! — воскликнула она, окончательно заинтригованная. — Вы родились богатым?
— Вовсе нет, — Эллиот открыл встроенный бар. — Что вы предпочитаете? Джин? Водку? Стакан белого вина?
— О… э… да, белое вино.
Он повернулся, достал бутылку рислинга из встроенного в стенку холодильника и открыл ее вполне умело, даже профессионально. Наполнив два стакана, принес их к софе.
Зачарованно она следила за каждым его движением. Эллиот двигался с неосознанной грациозностью и в то же время так… по-мужски.
— Я не родился богатым, — проговорил он, протягивая ей стакан и садясь перед уже потрескивающим огнем, — правда, был женат на богатой женщине…
Стакан слегка вздрогнул в руке Одри. Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами:
— Уж не хотите ли вы сказать, что женились на этой женщине ради ее денег?
Его лицо выразило явное недовольство самим собой.
— Нет, конечно. Пожалуйста, не думайте так. Я просто объяснил, откуда у меня столько денег. Понимаете, Мойра умерла. В конце прошлого года. От воспаления легких.
Одри была поражена тем, что кто-то мог умереть в наши дни от пневмонии, в мире, полном антибиотиков, и сказала об этом.
— В последнее время моя жена страдала от обширного склероза, — неохотно пояснил он, — и у нее развилось отвращение к врачам. Меня не было дома, когда она заболела тем, что посчитала гриппом. Друзья рассказывали, что она отказывалась вызвать врача. Когда я вернулся домой, она была уже очень больна. Я поспешно отвез ее в больницу, но она сгорела за несколько часов.
— Как это, наверное, было тяжело для вас, Эллиот, — прошептала Одри.
Ему, казалось, стало не по себе от ее сочувствия, пальцы его сильно сжали стакан, когда он хрипло проговорил:
— Да, нелегко…
Одри подумала о том, какое опустошительное ощущение было бы у нее в такой ситуации. Впрочем, любая неожиданная смерть всегда опустошительна. Ничто не может подготовить человека к открытой ране в жизни, когда внезапно оказалась вырванной из жизни его любимая.
Одри отдавала себе отчет, что заплачет, если будет продолжать думать в том же духе. Огромным усилием воли она взяла себя в руки, выпрямила плечи и сделала успокоительный вдох. Только тогда она заметила, что Эллиот пристально наблюдает за ней с задумчивым выражением на лице. Она поспешно подняла стакан и отпила глоток, смущенная его испытующим взглядом.
— У вас… не было детей? — спросила она. Мышцы на его лице напряглись.
— Нет. У Мойры не могло быть детей. Однако… не могли бы мы сменить тему? — требовательно попросил он.
— Да-да, разумеется, — она почувствовала некую вину за свое поведение.
Он, очевидно, очень любил свою Мойру. И ее ему очень не хватало. Она замолчала, ощущая неловкость.
— Расскажите мне о Расселле, — попросил он наконец.
Она содрогнулась:
— Нужно ли?
— Я думаю, это было бы неплохо, — сухо обронил он. — Может быть, я смогу представить его вам в ином свете, показать таким, каков он есть на самом деле — человеком, не заслуживающим сердечной боли.
— Поверьте мне, я в этом уже сама разобралась.
— А что ваш отец? Она нахмурилась:
— При чем тут отец?
— Он знал, что вы дружили с этим парнем? В груди ее образовался ком.
— Да.
— И он одобрял это?
Она пожала плечами, пытаясь отделаться от внезапного внутреннего напряжения.
— Он, казалось, был доволен тем, что наконец-то какой-то мужчина обратил на меня внимание. Мой папа один из тех мужчин, которые считают, что женщины должны выходить замуж. Он боялся, что я засижусь в старых девах, — заключила она с горьким смешком.
— Ну это-то в любом случае ерунда! В наши дни женщинам незачем выходить рано замуж. Да и вообще не обязательно. К тому же, вы еще слишком юны.
На следующей неделе мне будет двадцать один.
Он сухо рассмеялся:
— Совсем старушка…
— Это действительно так, если взглянуть на вопрос моими глазами. Лавиния постоянно говорит, что с деньгами даже дурнушка может смотреться неплохо, пока она молода, но после определенного возраста уже ничто не поможет.
Одри поразила ярость, сверкнувшая в его глазах.
— А кто такая, эта Лавиния? — проскрипел он.
— Моя мачеха.
— Ваша мачеха?.. — одна из его темных бровей насмешливо приподнялась. — Ваша мачеха говорит вам, что вы непривлекательны?