– Да, а кому по шее двинули?
– С твоей шеей потом закончим, сначала с гражданина показания сниму, – он спохватился: – Я кому сказал – идти к Степану?
– Так станция уже…
– Ну вот и иди на вокзал! Сообщишь дежурному, пусть даст приметы по линии. И иди, и иди…
Протокол он составил довольно быстро. Мазур расписался крупной неразборчивой закорючкой, не читая. Джен тоже пришлось расписаться – сообразила поставить такую же закорючку. Сержант еще раз наказал непременно подать заявление в Иркутске и удалился.
Мазур прижался затылком к вагонной переборке, прикрыл глаза. На ощупь нашел ладонь Джен, стиснул. В висках жарко колотилась кровь. Он глубоко вдохнул несколько раз, приводя дыхание в норму, подумав, что такая поезд очка принесет седых волос больше, чем все предшествующие задания…
Поезд вновь остановился – на сей раз неспешно, плавно. За окнами стояли люди с чемоданами.
– Ох, я бы этому ворью руки рубила… – призналась бабушка.
– Золотые слова, Пелагея Филипповна… – сказал Мазур с закрытыми глазами.
Ночь прошла спокойно. Мазур, игнорируя укоризненные взгляды старушки с котом, устроил Джен на верхней полке, а сам лег на нижнюю, поставив сумки в тесный ящик, образованный сложенным столиком. Предварительно помог ей управиться с наволочкой – моментально пришел на помощь, едва она беспомощно уставилась на пакет с бельем, и никто ничего не заметил. Простыни, конечно, оказались сыроватыми, как и надлежит. Несмотря на не отпускавшее ни на секунду напряжение, Мазур искренне позабавился в душе, глядя, как Джен с неописуемым выражением в глазах комкает влажную простыню, привыкая к мысли, что придется на э т о лечь. В конце концов она, сняв лишь кроссовки, улеглась поверх одеяла – но это никого не могло, пожалуй, удивить или привлечь внимание, мало ли какие у людей привычки…
Когда погасили свет, вагон быстро угомонился. Шумных компаний, рассевшихся за бутылкой, к счастью, не оказалось – зато из соседнего вагона, что был ближе к хвосту, доносились пьяные голоса, один раз в межвагонном тамбуре определенно произошла короткая свара с дракой. Слышно было, как растаскивают дуэлянтов, как матерится проводница, грозя ссадить всех к чертовой матери еще до Ордынского, и лениво отлаиваются нарушители порядка.
Неизвестно, спала ли Джен – по крайней мере, ворочалась она редко. Мазур положил пистолет под подушку и временами погружался в чуткий полусон, подобный собачьему, моментально приоткрывая глаза, стоило раздаться шагам или скрипу двери. В конце вагона расхныкался ребенок, но потом притих. Отсека через три шепталась давешняя парочка, судя по сопровождавшему паузы шуршанию, кавалер то и дело пробовал распускать руки, но получал отпор под сдавленно-кокетливое хихиканье.
Иногда Мазур, взглянув на столик у окна, видел, как сверкают фосфорически-зеленым глаза смирнехонько сидевшего в своей переносной тюрьме кота. И вновь опускал веки, чтобы минут через десять вынырнуть из легкой дремы. Пару раз даже снились сны – нечто неуловимое, забывавшееся моментально, но, несомненно, кошмарное или близкое к тому.
Поезд дважды останавливался на крохотных станциях, но лишь во второй раз к ним в вагон подсела замотанная жизнью женщина лет сорока с маленькой дочкой, на подсадку ничуть не походившая.
…Утром Джен отправилась в туалет, как на Голгофу. Как ни удивительно, проводница взялась кипятить титан уже в девять, и они, заполучив кипяток, сварганили вполне приличный кофе. Угостили котовладелицу Пелагею Филипповну, в благодарность рассказавшую длиннющую историю о том, как ее зять с евоным братом отправились на рыбалку, но спьяну утопили мотор, однако ничуть этим не огорчились, поскольку рыбалка была исключительно предлогом, водки было запасено море разливанное – и безжалостный рыбинспектор Щербак, решивший было, что накрыл с поличным злостных браконьеров, был потерпевшими кораблекрушение споен в момент столь надежно, что сам на обратном пути утопил казенную рацию.
Когда бабуля сошла километров за полсотни до Ордынского, Мазур на миг ощутил себя осиротевшим – не столько из лирических чувств, сколько оттого, что Филипповна служила идеальным прикрытием, любой, кто сел в вагон позже, посчитал бы, что она едет с Мазуром, и они, несомненно, родственники – ворковали, словно два голубка, поминутно именуя друг друга Степанычем и Филипповной, гоняя кофеек…
Хрипел динамик, гоняя осточертевшую еще вчера культурную программу – юбочка из плюша, а он такой, мой новый парень, просто чумовой, не лей мне чай на спину…
Висевшее на стене у титана расписание он запомнил хорошо. Одна беда – провести с Джен военный совет было решительно невозможно. Приближалось Ордынское, и Мазур немного беспокоился – по профессиональной привычке холил и лелеял пессимизм. Юный сержант мог и доложить о случившемся по радио, на всякий случай упомянуть о загадочном полковнике с грозным удостоверением. Наконец, вся эта сцена все же могла оказаться хорошо срежиссированной и искусно поставленной попыткой ознакомиться с багажом похожего по всем приметам на разыскиваемого пассажира. Если так, группа захвата уже в поезде – или дожидается в Ордынском. Сам он без особого труда прыгнул бы с поезда на полном ходу – но Джен за собой не потащишь, шею сломает, как пить дать… Вряд ли они сунут агентуру на все без исключения поезда – чересчур много их проходит в обеих направлениях, тут никаких кадров не напасешься…
В конце концов Мазур решился. За неполные сутки успел присмотреться к попутчикам, среди них вроде бы не замечалось криминальных личностей, способных повторить вчерашний финт. До Ордынского, даже если поезд запаздывал, оставалось каких-то полчаса, нужно позарез поговорить…
Хорошо еще, что никто не заставляет непременно убирать постель на светлое время дня. Мазур кивнул Джен и первым вышел в пустой тамбур, достал сигареты, стоя так, чтобы ни на миг не упускать из виду свою постель. С превеликим наслаждением сделал длинную затяжку. Тихо сказал:
– Ну, глухонемая, можешь пока говорить…
– Ничего, если я закурю? Та девушка курила…
– Держи, – Мазур щелкнул зажигалкой. – Примерно через полчаса будет Ордынское.
– Выходим?
– Нет, – сказал он решительно. – Опасно. Уж вокзалы-то они возьмут под наблюдение в первую очередь…
– Тогда?
– Есть идея, – сказал он быстро. – Рвану стоп-кран, когда будем еще в городе, спрыгнем и махнем деловым шагом. Ей-богу, сойдет с рук. С замком я справлюсь, не сейф… Теперь вот что… Я не специалист по выявлению слежки, меня такому и не учили. Так что твоя задача – во все глаза смотреть на перрон, когда будем стоять в Ордынском. Можешь засечь тихарей в штатском?
– Запросто, – сказала она лихо. – Уж чему-чему а этому нас учили.
– Только особенно не пялься. Прикрывайся ладонью, что ли, напусти на себя поэтический вид, задумчивый…