– Вы эти сказки младшему школьному возрасту впаливайте, – сказал Мазур, зажав губами сигарету в углу рта. – Покажите ордерок по всей форме, чтобы там прокурор коряво расписался. Тогда я буду на «вы» и со всем почтением.
– Удостоверения тебе мало?
– Мало, – сказал Мазур, улыбнувшись капитану. – Мало, хороший мой. Ты мне еще докажи, что я в милиции.
Краем глаза он видел дверь за спиной – толстая на вид, старательно обитая, прилегает плотно. Пожалуй, наружу ни звука не донесется…
– А ты про указ президента слышал? – спросил капитан. – Насчет тридцати суток без всякого прокурора?
– Так и это ж не доказательство. Про указ все слышали…
– Пистолет откуда? – спросил капитан, нависая над ним и в такт словам похлопывая по плечу дубинкой.
– Там все написано, – Мазур кивнул на стол. – Все законно, в рамках и на основании…
– Волков?
– Ау?
– А это что? – она извлекла из ящика паспорт и развернула на страничке с фотографией. – Тут вы уже никакой не Волков, вовсе даже Минаев Кирилл Степанович и прописочка питерская…
Плюха, пожалуй. Если пораскинуть мозгами, ничего и не проясняющая. Как известно по собственному печальному опыту, у Прохора Петровича на службе и майоры имелись…
Мазур пожал плечами:
– Нет, надо же… А вы уверены, что там на снимочке – я?
– По-моему, никаких сомнений, – сказала белокурая.
– Вот если бы в наших документиках, как в штатовских, отпечатки пальцев имелись… – сказал Мазур. – Тогда бы я извертелся, как карась на сковородке, объясняя, как это меня угораздило свой пальчик аккурат под фотографией этого вашего Минаева оставить… Но ведь нету отпечатков, тут родная милиция определенно недосмотрела. Я эту краснокожую паспортину впервые вижу. Вы его что, у меня изъяли? Мало ли кто надо мной шутит… – Он кивнул в сторону Михася, все еще сидевшего с обалделым видом: – Вы бы лучше, красивая, насчет доктора расстарались…
– А что такое? – вполне серьезно спросила она.
– А у него ампула вшита, – сообщил Мазур. – За невоздержанность в прошлой жизни. Мне-то ничего – а его, видите, как перекосило? Ребята, у всех этих газов механизм действия схож с алкогольным, у него вскорости ломка начнется, точно вам говорю…
Он говорил громко. Михась не мог не ухватить ключик к дальнейшему обороту событий. Все присутствующие, кроме Мазура, невольно покосились на него – но отвлеклись лишь на миг, и Мазур решил подождать с броском. Не горит пока.
С полминуты белокурая размышляла, потом бросила:
– Начнет ломать, тогда и посмотрим… Так как же все-таки с вашей натуральной фамилией обстоит? Который паспорт настоящий?
– Волков я, – сказал Мазур истово. – А эту вашу ксиву впервые вижу.
И подумал, что все же следует поторопиться, наплевав на дальнейшие словесные поединки. Все бы ничего, но в этот миг где-нибудь за стеной могут допрашивать тестя с тещей, а уж они-то, ничего серьезного не зная, тем не менее в два счета выложат его настоящую фамилию-звание-дислокацию… А стол-то к полу не прикреплен и до стеночки от него близко… И пушки они в руках не держат…
– Волков я, – повторил он. – Вы там насчет врача расстарайтесь, я его сто лет знаю, вон, уже началось…
У Михася, действительно, изо рта поползли слюни, он взвыл-простонал так, что пронять могло любого. Тот, что стоял к нему ближе всех, без команды нагнулся, всматриваясь.
– Бей! – выдохнул Мазур, давненько уже сидевший напряженным, как сжатая пружина.
В следующий миг пружина разжалась. Взмыв с отлетевшего стула, Мазур правой ногой подшиб капитана, успел добавить коленом под горло, пока тот падал (там, где пребывал Михась, послышался вопль), метнулся вперед и что есть силы въехал всей подошвой по столу. Удержать равновесие, даже со скованными за спиной руками, на шероховатом полу было нетрудно. Не глядя на влепившуюся в стену затылком белокурую, ушел влево (на тот случай, если тип за спиной успел достать пистолет), молниеносно развернулся парой отточенных пируэтов.
Тот, что за спиной, оторопело пытался выдернуть руку из кармана куртки – как частенько бывает, пистолет зацепился то ли рукоятью, то ли курком. Мазур не дал ему времени извлечь оружие, равно как и поставить блок левой рукой. Не колеблясь, вмазал носком туфли в то место, где пролегает сонная артерия. Иногда от такого удара умирают на месте. Иногда – нет. Кому как повезет, ваши проблемы, господа…
Кинулся вперед, двумя ударами надежно отключил пытавшегося встать капитана. Упал на задницу, извернувшись, поджав ноги, пропустил их меж скованными руками, миг – и руки были теперь скованы впереди, а это все ж малость полегче…
Михась, уже без наручников, сиротливо болтавшихся на трубе, добил коленом своего кадра. Вопросительно глянул. После двух жестов Мазура выхватил у одного из бесчувственных пистолет из кармана, на цыпочках кинулся к двери и застыл возле нее. Сам Мазур торопливо охлопал карманы капитанского бушлата, из левого извлек свой собственный «Макар», передернул затвор. Какое-то время оба напряженно прислушивались.
Никто не ворвался – пожалуй, солидная дверь и в самом деле заглушила все звуки… Теперь только Мазур, не спеша, высвободил из наручников запястья. Жить вновь стало легко и почти что весело. Он сделал два шага, отодвинул стол и поднял за воротник белобрысую. Покачал вправо-влево ее голову – нет, шея не перебита, кровь не сочится ни из носа, ни изо рта – ощупал пальцами основание черепа. Точно, нигде ничего не сломано, будет жить, хотя затылком в стену вмазалась качественно…
В темпе выдвинул ящик стола, перевернул. Улов хилый – на стол упала пачка сигарет, авторучка, пара чистых листов бумаги, женские часы на браслетке. Молниеносно обыскал всех четверых, бесцеремонно выворачивая карманы. Кроме капитанского удостоверения и водительских прав, обнаружившихся у одного из жлобов, – никаких документов. Вещи неинтересные – обычные мелочи, вроде зажигалок и перочинных ножичков. Зато пушки у всех – два ПСМ, два «Макара». Пошли бы милиционеры на операцию без служебных корочек? Черт их знает, однако что-то сомнительно – операцию крутили серьезную…
Белокурая стала проявлять признаки жизни. Заглянув ей в глаза, Мазур обнаружил, что взгляд становится все более осмысленным, – и тут же вновь отправил в беспамятство, на сей раз, можно бы выразиться, деликатно.
Решение следовало принимать немедленно. Конечно, то, что за столом сидела именно она, ничего еще не доказывало. Трюк, старый как мир: на почетном месте, в красном углу сидит пешка, а подлинный босс скромно хоронится среди прочих пешек. И все же… Даму, в конце концов, тащить легче, это не главное соображение, но и оно свою роль играет.
Они вновь обменялись быстрыми профессиональными жестами, и Михась, попробовав предварительно ручку на прочность, рывком распахнул дверь, а Мазур в нее бомбой и вылетел. За дверью открылся неширокий и короткий коридорчик без окон – дверь напротив, дверь справа. Со стула заполошно вскочил детина в штатском, и Мазур, достав его одним прыжком, угостил столь же качественно, как лежавших без чувств сообщников. Поднял, головой вперед забросил в дверь, она была пониже коридора, вниз вели целых пять ступенек, и лететь бы вырубленному лобешником на пол, но Михась великодушно его подхватил, устроив на полу.