– Но теперь ты понял, что им нужен человек более близкий, чем няня?
– Я не могу взять на себя такую ответственность.
– Ты уже сделал это, ― возразила Шенни. ― Ты их приемный отец. У этих детей никого нет, кроме тебя.
– Шенни, пойми, мне не нужны никакие обязательства. Подобные взаимоотношения… Это просто катастрофа для меня.
– Но почему?
– Тебя не касается.
– Ты прав. Но ты четыре раза приходил жить к Руби, ― осторожно сказала Шенни. Конечно, ее это не касается, но она обещала Венди позаботиться о ней, и если для этого придется лезть в душу к Пирсу, значит, будет так. Она уже слишком далеко зашла. ― Значит, ты все время возвращался к своей матери?
– Каждый раз, когда у нее начинался новый роман. Она любила играть в счастливую семью. Только ей был нужен и муж, и сын. Все или ничего. Поэтому, как только она расставалась с очередным мужчиной, я отправлялся в приемную семью. Может, хватит вопросов?
– Нет, ― Шенни плотнее завернулась в одеяло. ― Только что я была в роли психолога для Венди, теперь могу сделать то же самое для тебя. Итак, ты решил, что никогда не заведешь семью и детей. Ты решил, что дети Морин защитят тебя от серьезных отношений с женщинами.
Лицо Пирса напоминало застывшую маску.
– Все, хватит. Я иду спать.
– Тебя кто-нибудь запирал в буфете?
Не зашла ли я слишком далеко?
– Похоже, я угадала, ― мягко сказала Шенни. ― Вас с Морин запирали обоих. О Пирс…
– Это безумие. ― Мужчина смотрел на море, старательно избегая встречаться с ней взглядом. ― Я никому не позволю жалеть меня.
– А зачем тебе? ― прошептала Шенни. ― Ты состоятельный холостяк. Весь мир у твоих ног. Полная противоположность мне, практически сироте без гроша в кармане.
– Сироте?
– Они поменяли замки в моем доме. Там моя кукла осталась.
– Тебе лет-то сколько? ― рассмеялся Пирс. Этого она и добивалась.
– Нуда, я большая девочка и справлюсь со своими проблемами. А Венди не может.
– Завтра поговорю с Ником. Он неплохой детский психолог и работает как раз с такими детьми.
– Похоже, в этом замке есть все, ― сказала Шенни и вновь посмотрела на водную гладь. Она стояла слишком близко к Пирсу, но не могла заставить себя отойти от него. ― Завтра мы с Венди идем по магазинам.
– Зачем? ― казалось, Пирс смутился.
– Я думаю, этим детям не помешает индивидуальная забота. До сих пор они всегда были вместе, и это прекрасно. Но им придется учиться быть самостоятельными.
– Это и так произойдет.
– Я знаю, ты думаешь, что быть самостоятельным ― значит ни в ком не нуждаться.
– Разве это не так?
– Я же не психолог. Спроси у Ника. ― Шенни попыталась сменить тему разговора. ― Почему ты не работаешь?
– Я работал, когда услышал крик Венди. А потом я пришел сюда подумать.
– Я мешаю тебе думать?
– Мешаешь.
– Да уж. ― Шенни тихо рассмеялась. ― Чувствительный человек мог бы подумать, что таким образом ты просишь его убраться отсюда.
– Но ты не такая?
– Ни капельки. Кроме того, тут я отвлекаюсь от своих мрачных мыслей, а ты мне за это еще и платишь.
– За что?
– За то, что я приглядываю за детьми.
– Вот и приглядывай за ними, а меня оставь в покое.
– У вас такая странная семья!
– Мы не семья! ― прорычал Пирс, и Шенни отшатнулась.
– Ухты!
– Я не хотел…
– Похоже, ты напуган.
– Вот и нет. Здесь дети придут в себя, и основная часть моей работы будет выполнена. А потом мы найдем подходящую няню.
– У тебя ничего не выйдет. Ты уже эмоционально связан с этими детьми.
– Ни с кем я не связан!
Шенни помолчала, не зная, что сказать. Внутри этот мачо так и остался тем ранимым мальчиком, которого она встретила почти двадцать лет назад.
– Эй, все не так страшно, ― прошептала она, взяв его за руки. Ее одеяло соскользнуло с плеч на пол. ― Любить детей ― это правильно. Любовь вообще не так ужасна, как ты думаешь.
– И это говорит женщина с ведром, полным ледяной воды.
Шенни засмеялась.
– Понимаешь, если бы я не влюбилась, то никогда бы не узнала, каково это ― вылить ледяную воду на своего парня и его любовницу.
– Это хорошо, что ли?
– Определенно.
– Ты сумасшедшая.
– Я знаю, ― сказала Шенни, пытаясь не думать о пижаме с поросятами и одеяле, лежащем у ног. ― Но я, по крайней мере, не боюсь…
– Влюбляться?
– Жить. ― Шенни долго смотрела на его серьезное лицо. Она знала, как он улыбается, и очень хотела увидеть его улыбку. ― Пойдем с нами по магазинам, ― попросила она, все еще держа Пирса за руки. По какой-то причине она не могла отпустить его.
– Остальные ребята могут расстроиться.
– Ничего подобного. Здесь они смогут побыть без тебя, а если мы объясним, что Венди просто необходима нежная забота, как и тебе, кстати, то они не будут возражать.
– Шенни…
– Не смотри на меня так испуганно.
– Я не испуган. Отпусти меня.
– Конечно, отпущу. Мне сейчас тоже не нужны новые отношения, так что со мной ты в безопасности. Но ты не сможешь оставаться один всю жизнь, Пирс. Это неправильно.
Прежде чем он успел сказать хоть слово, Шенни обхватила его лицо руками и поцеловала.
Она рассчитывала, что это будет совсем другой поцелуй, дразнящий, походящий скорее на дружеский ― не такой, как прошлой ночью. Она должна была контролировать ситуацию, поддразнивать его, флиртовать и даже подшучивать.
Но у нее ничего не получилось. Ситуация вышла из-под контроля в тот самый момент, когда их губы соприкоснулись. Теперь Шенни думала только об одном ― о его губах, ласкающих ее. Это было великолепно.
Конечно, она уже целовалась раньше, но никогда не испытывала ничего подобного. Как будто две половинки, давным-давно разлученные, наконец-то нашли друг друга.
Что происходит?
Пирс обнимал ее так, как будто сам потерял самообладание, не справился с нахлынувшими чувствами и предпочел сдаться им на милость.