Улыбающийся Питер, сидевший на руках отца, посмотрел на нее серьезными карими глазами.
— Камиль, — произнес он.
Девушка резко вдохнула.
— Да. Так меня зовут. Я Камиль.
Она бросила удивленный взгляд на Джонно. Ему явно было неловко. Он пожал плечами.
— Он хотел знать, как тебя зовут. Вернее, он спросил, как зовут красивую тетю. — С бесстрастным выражением лица он поставил мальчика на землю.
К изумлению Камиль, малыш решил идти к дому между ними, взяв их за руки.
— Значит, он не дичится больше? — вполголоса спросила она, когда они шли к крыльцу.
Прямо образцовая счастливая семья, подумалось ей.
— Ну да. Он был очень рад покататься на лошадке по полям. Только всю дорогу расспрашивал о тебе.
Было заметно, что Джонно неприятно говорить об этом. В его голосе послышалась неприязнь.
— С этой прогулкой на лошади ты отлично придумал, — похвалила девушка.
— Больше ничего придумать пока не смог.
— Я совсем не удивлена, что твой сын любит кататься верхом. Вы, Риверсы, похоже, рождаетесь в седле. Я права?
В его взгляде на мгновенье мелькнула признательность, но он тут же нахмурился еще сильнее, как будто пожалев о своей слабости.
Мальчика очень утомила долгая конная прогулка под палящим солнцем. Поэтому, покончив с едой, он позволил уложить себя спать на диванчике на тенистой задней веранде.
Камиль мучилась вопросом: что же будет дальше? Может быть, Джонно снова велит ей уехать, как прошлым вечером, без всяких объяснений? Заслышав его шаги, медленно приближающиеся к кухне, ей стало почти дурно. Внутри все похолодело.
— Камиль.
Ее голова дернулась. Он стоял у нее за спиной, сунув большие пальцы за пояс джинсов, и смотрел суровым взглядом.
— Нам надо поговорить.
Ее губы пересохли, так что ей пришлось провести по ним языком.
— Да. Пожалуй, надо.
— Ты, наверное, хотела как лучше, приехав сюда. Но поверь, это неразумно.
Девушка нервно выдохнула. Какая ирония судьбы. Она-то была уверена, что приезд в «Райскую долину» — самое разумное и смелое решение за все двадцать семь лет ее жизни. А теперь Джонно говорит ей, что ее поступок глуп и неуместен.
В глазах защипало, но позволить себе расплакаться перед ним было нельзя. Поэтому Камиль вскинула подбородок и отважно посмотрела прямо ему в глаза.
— Что ты говоришь? Значит, тебе позволено заявиться на мой порог без предупреждения, когда тебе заблагорассудится. Но когда так поступает другой человек, ты бесишься?
Джонно бросил на нее испепеляющий взгляд.
— Обстоятельства изменились.
— Да, это так. — Она откинула плечи назад и сделала очень глубокий вдох. — И я изменилась.
Он недоуменно смотрел на нее.
— Что ты имеешь в виду?
— Я уже не такая, какой была раньше. — Девушка попыталась улыбнуться. — Мне кажется, я... я повзрослела.
Его лицо побагровело, а потом стремительно побледнело. Джонно не сводил с нее глаз.
— Повзрослела? Ты о чем?
— Я о твоем сыне. И о том, что хочу тебе помогать растить его.
Джонно показалось, что его ударило разрядом электричества. Он схватился за спинку ближайшего стула, нахмурился, сдвинув темные брови, и покачал головой.
— Ничего не получится.
— Да почему же? — воскликнула она. — Я очень хочу этого. И, кажется, нравлюсь Питеру.
— На долю Питера выпало уже достаточно испытаний за его пока маленькую жизнь. Ему совсем не нужно, чтобы ты ворвалась в его жизнь, завоевала его любовь и потом исчезла в никуда.
Камиль отшатнулась от него, поэтому он не увидел, как его предположение обидело ее.
— Это, в некотором роде, несправедливо, — сказала она ряду красно-белых чашечек, висящих на крючках соснового буфета. — Ты без колебаний ворвался в мою жизнь в Сиднее, потом в Париже, лепеча какие-то глупости, вроде того, что я твоя. Мне казалось, что я приеду, войду в твой дом, посмотрю тебе в глаза и... и ты сам все поймешь.
— Я, наверное, не слишком понятлив, — начал Джонно хрипловатым голосом. — Может быть, ты объяснишь мне, в чем дело. Что я должен понять?
Она сделала еще один глубокий вдох и посмотрела на него через плечо.
— Я пытаюсь сказать тебе, что... что мне не нужны отношения без свадьбы и детей. Я не хочу быть вдали от тебя.
Джонно молчал. И по-прежнему стоял в позе изготовившейся пантеры, наблюдая за ней яростным взглядом. Ее сердце испуганно дернулось и замерло. Если она не сумеет убедить его, все пропало.
Собрав остатки храбрости и сил, Камиль повернулась. Они стояла лицом к лицу.
— Я как бы прошла через дверь в другую жизнь. Как Алиса через зеркало в сказке Льюиса Кэрролла. Я приехала сюда. И пути назад нет. Я сразу полюбила тебя. Я очень люблю тебя. Это настоящее чувство. Не просто сексуальное притяжение. Я хочу помогать тебе растить Питера. Я хочу быть с вами обоими до конца своих дней. И я...
Внезапно у нее из глаз покатились слезы. Она всхлипывала и не могла дальше говорить и не видела Джонно за пеленой тумана.
Но это было уже не важно. Потому что он обнял ее. Его руки обвили ее, и он прижимал ее к себе. И бормотал ее имя, касаясь губами ее лба, носа, мокрых щек и век.
— Камиль, — шептал он. — Камиль, не плачь, родная моя, не плачь.
— Но я больше не нужна тебе, — лепетала она.
— Нужна. Очень нужна. — Его рука притянула ее голову себе на плечо. Он зарылся лицом в ее локоны. — Конечно же, ты нужна мне. Ты всегда была нужна мне, Камиль. А сейчас ты нужна мне еще больше.
Как чудесно было снова оказаться в кольце его объятий. Девушка обвила его шею руками и прильнула к нему.
— Проблема была в том, что я не знал, каковы твои чувства, — добавил он. — Ты ведь всегда подчеркивала, что хочешь сохранить свою независимость.
— Я пыталась обмануть саму себя.
Он прижался теплыми губами к ее шее.
— Просто ты боялась.
— Да, наверное, — прошептала она в родное сильное плечо. — Я такая трусиха.
Джонно погладил ее по волосам.
— Милая, никакая ты не трусиха. У тебя были все основания не верить в семью. Ведь у тебя перед глазами был несчастливый брак родителей.
Камиль подняла заплаканное лицо, чтобы посмотреть на него.
— Но родительские проблемы кое-чему меня научили. Меня беспокоило наше с тобой различие. И то, что у нас так мало общего. А потом я поняла, что у мамы и папы было много общего. Любовь к танцу, их удивительная слаженность на сцене, совместные гастроли. Но ничто из этого не помогло им спасти брак. — Она вздохнула. — Они до сих пор несчастны. Потому что им не хватило смелости признать собственные ошибки. А я готова это сделать. Я признаю, что была не права. Очень, очень не права. Теперь я хочу серьезных отношений и... я... я уверена, что смогу научиться управляться с детьми.