— Не знаю. Может, я ошибаюсь. А может, мы жить не можем друг без друга. Жизнь полна сюрпризов.
— Сторм, я правда не знаю, что сказать, — признался Люк. — Твой отец усложнил жизнь нам обоим. Если бы у него был собственный сын, все было бы намного проще.
— Не для меня. Я всегда была бы на вторых ролях.
— Но ты не ненавидела бы меня. Нам нечего бы было делить.
Сторм пожала плечами.
— Но прошлое не изменишь, Люк. Я знала, что папа захочет отблагодарить тебя за помощь и преданность. Я ждала, что так и будет.
— Но ты не ждала, что он сделает это таким способом. Тебе невыносима одна мысль об этом, не так ли?
Сторм резко втянула воздух. Отец даже в могиле ставил Люка выше своей родной дочери.
— Это было для меня ударом, — призналась она.
— Я понимаю. Я был вынужден понимать и сносить все оскорбления с твоей стороны большую часть моей жизни. Но теперь мы должны решить проблему куда более серьезную, чем твои детские обиды. И этой проблемы не было бы, если бы мы поженились. Если бы мы были безумно влюблены друг в друга, не было бы никакой проблемы. Но мы не можем пожениться.
— Ты не хочешь жениться на мне! — не веря ушам своим, воскликнула Сторм.
Разочарование в ее голосе вызвало на его лице ироническую улыбку.
— Я хочу, чтобы ты пришла ко мне по своей собственной воле. Мне не нужен брак по расчету. Майор поставил нас в очень неудобное положение. И мне приходится хуже, чем тебе.
— Это еще почему? — возмутилась девушка, думая, что они никогда не перестанут конфликтовать. — Тебе досталась половина «Излучины реки».
Повисла тишина. Тяжелая, напряженная тишина.
— Я думал, что ясно выразился, — пронзил ее взглядом Люк. — Можете забирать ранчо, мадам. И пусть ваш дружок Алекс управляет им. Можете опротестовать завещание. Можете сказать, что я заставил вашего отца отдать мне половину ранчо. Старый, больной человек в полной зависимости от меня, потому что никого из родных не было рядом. Все будут тебе сочувствовать.
Сторм боролась с желанием закатить ему пощечину. Она в ярости вскочила на ноги.
— Я все ждала, когда ты скажешь эти слова. Была уверена, что ты их скажешь.
— А почему бы и нет? — усмехнулся Люк. — Ты обвинила меня во всех смертных грехах. Ты никогда не доверяла мне. Ты так и не смогла забыть детские обиды. Ты до сих пор ненавидишь меня.
— А чего ты хотел? Чтобы я тебя обожала? Люк, милый, спасибо за все. Ты заслужил мое наследство. Так великодушно с папиной стороны отписать тебе половину ранчо. Я готова заплакать от радости.
— Я уже сказал, — оборвал он, — что мне не нужно ранчо.
— Ты дурак, — не выдержала Сторм. — Нет, ты только притворяешься дураком. На самом деле ты намного умнее других. Ты знаешь, что я не могу опротестовать завещание.
Люк тоже больше не мог сдерживаться.
— Тебе лучше уйти. Пока мы не убили друг друга.
— Не пугай меня, Люк. Я тебя хорошо знаю. Ты всегда ведешь себя по-рыцарски с женщинами. Отец поделил ранчо между нами, потому что знал, что я не смогу управлять им без твоей помощи.
— Послушай меня, Сторм, — грубо начал Люк. — Дело не в этом. Я могу найти тебе опытного помощника. У меня есть кое-кто на примете.
Решимость в его голосе напугала Сторм. Но она не собиралась выказывать страх.
— Тебе заплатили за месяц вперед. Ты сам это сказал.
— Да, но я не задержусь ни на минуту, — процедил он.
— Ты отказываешься от наследства? — нервно спросила девушка.
— Может быть, тебе просто уйти, Сторм?
— Хорошо.
У нее тоже есть гордость. Она пошла к двери. Глаза горели на бледном лице.
— Отец считал, что ранчо не сможет существовать без тебя. Мне трудно признаться в этом, но я тоже так думаю. Нам нужно все спокойно обговорить, Люк, — сказала она, ища его взгляд.
— Спокойной ночи, Сторм, — сказал он. — Это был чертовски тяжелый день.
— Как ты думаешь, — ее голос был похож на всхлип. — Что произошло прошлой ночью между нами?
— Ты уже большая девочка, Сторм. Полагаю, это был секс.
Она втянула воздух.
— И все?
— Ты сама должна ответить на этот вопрос.
— Для меня это был не только секс, — тихо, словно говоря сама с собой, произнесла Сторм. — Это было чудесно. Я никогда не испытывала ничего подобного.
Это было безумие.
— Но теперь все кончено, — холодно ответил Люк. — Печально, но это так. Все кончено.
Сторм отвернулась.
— Я собираюсь в Сидней через пару дней.
Он кивнул.
— Ты в любом случае собиралась вернуться, разве нет?
Сторм молчала.
— Мне плохо, — прошептала она. — То, что происходит, отвратительно.
— Перспектива делить ранчо со мной кажется тебе отвратительной. А тебе не приходило в голову, что я чувствую себя не лучше? Что я был бы в сто раз счастливее, если бы твой отец оставил мне свою чертову коллекцию марок?
Сторм была не в силах сдержать улыбку.
— Он оставил. Если бы ты дослушал завещание до конца, ты бы знал. И другие вещи. Личные, — добавила девушка.
— Какой я дурак. — Он больше не мог видеть ее несчастной. — Я провожу тебя до дома, — коротко бросил он. — С тобой все будет в порядке?
Даже сейчас он продолжал беспокоиться за нее.
— В доме, где мне мерещится папа в каждом углу? — поежилась Сторм.
— У тебя всегда было слишком живое воображение.
— К сожалению, да, — выдохнула Сторм.
— Мы что-нибудь придумаем, — услышал свой голос Люк. — Ты можешь спать в бунгало, а я пойду в дом.
Сторм подняла голову. Ей хотелось спать в постели Люка. Пусть даже без него.
— Спасибо, Люк, — прошептала девушка. — Это такой большой дом, такой пустынный. И я чувствую, будто он все еще там.
Люк понимал, что она имеет в виду.
— Все, что нужно этому старому дому, — дети, — сказал он. — Много детей.
— О, Люк! — Ее голос задрожал. — Я хотела четырех.
Слезы набежали у нее на глаза.
Это было выше его сил. Он ощутил такое сильное желание обнять ее, которому не мог противиться. Он прижал девушку к себе в страстном объятии. Сторм может принадлежать только ему. Никому больше. Даже ее властному отцу. Даже памяти о нем.
Сторм почувствовала, как мощная волна подхватывает ее и возносит ввысь. Она прижалась к Люку в поисках опоры, но он внезапно отпустил ее.