— Что ж, это замечательно, — счастливо улыбнулась Ли и выбежала из палаты.
Кайал сел на освободившийся стул. Длинными сильными пальцами он взял ее лежащую на покрывале бледную руку и поцеловал.
— Вездесущая Джилл как-то прознала о нашей с тобой ночной прогулке. Мало того, она разболтала об этом приключении местному репортеру из самой скандальной газеты. Этот довольно нахальный молодой человек уже имел наглость обратиться ко мне за подробностями. Мне хотелось пересчитать ему зубы, но потом я передумал и предложил ему заменить одну историю на другую: через несколько дней он сможет объявить о нашей помолвке. Как вам это нравится, мисс Брайант?
Рука Корины напряглась, но глаза полыхнули таким счастливым огнем, что он невольно улыбнулся. Она не смогла сдержать своей радости и только тихо проговорила:
— О, Кайал…
Раздавшийся стук заставил их оторвать глаза друг от друга. В комнату заглянула старшая медсестра. На ее худом загорелом лице играла улыбка.
— Готовы идти домой, мисс? — Она вошла в комнату и кивнула в ответ на вежливое приветствие Канала.
— Мы очень благодарны вам, мистер Баллантайн, за ваши пожертвования нашей больнице, — сказала она почтительно. — Ваша щедрость…
Он жестом руки прервал ее и улыбнулся:
— Не стоит благодарности. Это мой долг. Она повернулась с улыбкой к Корине:
— В таком случае я помогу вам одеться, мисс Брайант.
Обед после возвращения Корины в Бал Бала проходил довольно напряженно. Корина совершенно не хотела есть. Она ждала, что Кайал объявит о их помолвке, но за столом шел общий разговор, прерываемый смехом, а Кайал, словно забавляясь, бросал на нее редкие взгляды.
Корина отвечала на его шутки столь остроумно, что сидящая рядом Конни обратилась к ней с теплой улыбкой:
— Ты прелесть, Корина. Я просто не представляю, как мы сможем с тобой расстаться.
Сердце Корины упало в предчувствии неизбежного, но Кайал невозмутимо заметил:
— Такого и не случится, Конни, дорогая. Я собирался отложить свое известие до шампанского, но чувствую, что настал подходящий момент. Мы с Кориной помолвлены.
От этого сюрприза все замерли. Корина невольно посмотрела на Джилл. Бледно-голубые глаза ее были широко раскрыты, рот гневно сжат.
— Это так неожиданно, — протянула Конни. — Впрочем, я очень, очень рада. Поздравляю вас!
Казалось, Джилл застыла и онемела. Когда она подняла опущенные глаза на Кайала, в них билась ярость.
— Никогда в жизни не слышала большей глупости! Ты и эта… эта… — Она не могла продолжать.
— Ну что ж ты, договаривай, — предложил Кайал.
Конни в растерянности смотрела на племянницу.
— Джилл, дорогая, что на тебя нашло? Я не могу понять, почему ты так рассердилась.
— Ах, тетя Кон, не говорите чепухи! — оборвала ее Джилл. Губы ее кривились в горькой усмешке. — Разве вы не видите, что делается? — Ее рука судорожно сжала ножку бокала.
— Ты ведешь себя глупо, — прервала ее Ли и отняла у нее бокал, от греха подальше. — Почему ты из всего делаешь трагедию? Кайал и Корина любят друг друга, что в этом плохого?
— Ты всегда была на ее стороне, и вот к чему это привело. — Джилл все еще не могла успокоиться.
Конни не в силах понять, что происходит, только переводила взгляд с одной на другую. Наконец она обратилась к дочери:
— Что происходит, в самом деле! Почему Джилл так раздражена?
В ответ Ли просто рассмеялась. Джилл побелела, как изящный шарфик у нее на шее.
— Ноги моей не будет в этом доме! — Она оттолкнула ногой стул и вылетела из комнаты.
— Ну, знаете ли! — Конни Баллантайн наконец стала кое-что понимать.
— Хорошенькое у нее настроеньице, — сухо заметила Ли.
— Она, наверное, нездорова. Я должна пойти к ней. — Конни встала из-за стола. — Давайте не портить такой день. Я скоро вернусь, и мы откроем шампанское!
Ли рассмеялась.
— Мама неподражаема. Если она составит себе мнение о человеке, то это уже раз и навсегда.
Корина встала.
— Извините, я пойду к себе.
Около двери, ведущей к ней в комнату, ее догнал Кайал.
— Не наделай снова глупостей, любимая. — Он обнял ее. Она попыталась вырваться, но он не отпускал.
— Ты что, снова собираешься воевать со мной, а, малышка?
— О, Кайал… — прошептала она. — С тобой я каждый раз оказываюсь побежденной. — Она прижалась к нему, и он нашел ее губы.
Его губы были волнующе настойчивы. Они блуждали по ее лицу и шее, снова вернулись к ее рту и приникли к нему с невыразимой нежностью. — Никто никогда не отнимет у меня этой минуты, — прошептала Корина и подняла к нему свое лицо. Оно светилось такой тихой прелестью, что у него перехватило дыхание.