Надя качнула своей серебристо-черной головой:
— Я думаю, вам понравится. В первых набросках удивительное сходство. У Дэвида редкий дар схватить самую тонкую суть объекта.
— Пожалуйста, не говорите об этом больше! — Рука Дэвида взметнулась, закрыв лицо.
— Очень переживаешь, старина? — посочувствовал Адам.
— Нельзя даже представить! — раздался приглушенный голос.
Надя прищелкнула языком и передала сыну еще одну чашку черного кофе, которую тот принял словно чашу с ядом.
— Ты слишком перегружаешь себя, — впервые высказала она горечь. — Ты так темпераментен, мой дорогой, но это неудивительно.
Адам Брокуэй смотрел задумчиво-учтиво, но Клэр была уверена, что он извлекает из всего этого некое ироническое удовольствие.
За стеклянной стеной солярия был мощеный двор с беседкой, заросшей жимолостью. Издали доносилось жужжание пчел. Небольшой трехъярусный фонтан извергал серебряные струйки воды. Все выглядело так мирно снаружи. Клэр выпрямилась в инкрустированном кресле.
— Прогулка может освежить, Дэвид. — Ее сочувственный голос попытался разрядить атмосферу.
Дэвид вгляделся в ее дымчато-серые глаза и издал долгий сдержанный вздох. Его мать сделала протестующий жест:
— Дэвид должен отдохнуть после тяжелой ночи. — Она дала понять, что Клэр не улучшила ситуацию.
Адам Брокуэй повернулся к шурину:
— Да, Дэйв, пожалуй, отдохни. Мы отъедем на несколько часов.
— Вас ждать к ленчу, Брок? — осведомилась Надя с любезной улыбкой.
Красивое загорелое лицо сохраняло благодушие, хотя и саркастическое.
— Необязательно, дорогая. Я скажу Сэмми прихватить корзину.
Клэр едва не расхохоталась, услыхав «дорогая». Тина закруглилась с молоком, вскочила, опрокинув стул, который дядя успел подхватить.
— Дядя Брок, позволь мне пойти и сказать Сэмми! — взмолилась она.
— Ах ты, маленькая начальница! — притворно улыбнулась бабушка.
— И деловая! — усмехнулся дядя. — Ладно, беги!
Тина с восторгом бросилась в кухню с инструкциями для Сэмми, которые тот воспринял, как всегда, весьма скептически.
Надя Колбэн хмуро уставилась в пустую чашку, и Клэр подумалось, с чего это у нее такое деревянное лицо.
— Пошли, Клэр. Зададим всем жару!
Адам Брокуэй двинулся к ней и взялся за ее кресло. Она принужденно улыбалась.
— Осторожно! — прошептал Дэвид, угол его рта дернулся.
Клэр чуть помедлила, угадывая в этом подергивании крушение надежд. Адам Брокуэй, с невозмутимостью игрока в покер, никак не реагировал на все эти треволнения, заставив Клэр идти к дверям.
— Львица, отлученная от христианина, — шепнул он ей в ухо в прохладе холла.
— Я должна буду притвориться, что не слышала.
— Ну, так послушайте лучше другое! — Он прижал ее к себе. Она задрожала, но не вырвалась. — Никогда, никогда, никогда. Прежде, после, всегда спросите меня!
— Не думала, что вас это так озаботит! — лгала она.
— Господи, я чуть не заплакал он радости, когда Надя одобрила ваш маленький план!
Она едва перевела дух.
— О, как это зло! Дэвид был такой бледный… такой беззащитный!
— Зло? — Он глядел на нее с нескрываемым раздражением. — Моя дорогая девочка, никто не может сказать, что Дэвид был когда-нибудь на вершине блаженства. Я наблюдал это выражение потерянной души столько лет, что трудно сосчитать. Вам это показывали три недели по крайней мере. Почему бы вам не потратить вашу обильную нежность и на меня, к примеру?
Она поглядела с вызовом, не желая подчиняться.
— В том-то и дело, — произнесла она холодно.
— В чем?
— Вам это не нужно.
— Как женщины умудряются усложнять жизнь. Просто-таки рождены для этого.
— Некоторые рождаются, чтобы делать мужчин счастливыми, — возразила она, внутренне вскипая от его тупого высокомерия.
— Но вы, как я вижу, рождены интриганкой!
— Ну, довольно!
— Так оставайтесь дома. Составьте Дэвиду компанию, раз вы тут для этого. — Он сделал шаг к ней, и Клэр отпрянула.
— Да вы… вы грубиян! Я не тронусь с места, пока вы не извинитесь!
На какой-то миг ей показалось, что он испепелит ее взглядом, но вместо этого гнев пропал с его лица, он уклончиво заулыбался.
— Приношу свои извинения, мисс Кортни, но это ваш последний шанс отказаться.
— Я не отказываюсь. Тина расстроится.
— Тогда пошли. — Его глаза скользнули по ее стройным ногам. — Вы собираетесь идти с голыми ногами?
— Я что-то вас плохо понимаю. До сих пор вы вовсе не казались пуританином.
— Не в том дело, моя дорогая юная леди. Царапины от кораллов чертовски плохо заживают.
— Я знаю.
— Надеюсь. Пойдите возьмите пару носков.
— У меня нет. Я их обычно не ношу.
— Господи, Твоя воля! Ну, так возьмите пару моих. У вас должно было быть время почитать о жизни на коралловых рифах. Но вы, вероятно, читали другое!
Она попыталась проигнорировать его намеки.
— Я буду выглядеть ужасно, — прошептала она, вообразив себя в его носках.
— Точно так же хорошо! — отрубил он. Ей не нравился его тон, он пугал и настораживал.
— У меня такое чувство, что вы здесь за кем-то охотитесь.
— Вам бы не следовало этого говорить.
— Так за кем же?
— За вами! — Лицо его было бесстрастным.
Она застыла в замешательстве.
— Что за нелепость! — едва выговорила она.
Он усмехнулся:
— Да нет, просто неизбежность. Пойду за Тиной, а то Сэмми от нее на стенку полезет.
Клэр испытывала моральный шок. Жесткий и непредсказуемый Адам Брокуэй запугивал ее, она осознала это с первой же их встречи.
Еще не было девяти часов, как они вышли в море. Очертания материка прикрывались белыми облаками, которые, как объяснил Адам, были не более чем утренним туманом, испарившимся с влажного побережья в неподвижный воздух.
— Чудесное приключение, правда? — спросила Тина, держась за Клэр.
Клэр сжала маленькую руку.
— Романтическое приключение в поисках клада.
— Замечательно, когда дядя Брок приезжает, да? — продолжала восторгаться Тина. — Он такой красивый, в точности как я говорила. А «Карина» шикарная, а? Дядя Брок назвал ее по имени своей матери, моей бабушки. Она умерла до моего рождения.