По вечерам, как правило, звук ритмичных шлепков резиновых подошв по асфальту действовал успокаивающе, однако сегодня было все по-другому.
И за это я винила шефа Траччио.
Его то ли лекция, то ли выволочка — называйте как хотите — проняла меня до самых печенок.
Наваливаясь грудью на холодную стену ветра, я в который уже раз прокрутила в голове те решения, что принимала до сих пор по Девушке-из-«Кадиллака», с особым беспокойством вопрошая саму себя, все ли сделано правильно, не подвела ли я людей, включая собственную персону…
Марте же мои заботы были побоку. Она жизнерадостно, чуть ли не в припляс, прыгала впереди, частенько возвращаясь, чтобы облаять кроссовки хозяйки и выразить недовольство ее медлительностью, то есть делала все, что и полагается делать образцовым колли.
Сквозь одышку я проворчала: «Цыц, говорю, хватит!» — однако это только раззадорило Марту. Я была неповоротливой овцой, а она — моим загонщиком.
Минут через двадцать я была дома — о блаженство! — и вытиралась после душа полотенцем, вдыхая запах ромашкового шампуня.
Затем напялила свою любимую голубую фланелевую пижаму, включила плейер с Элом Грином и с хрустом свернула пробку на пиве. А потом сделала длинный, такой длинный глоток из янтарной бутылки, что у меня самой, наверное, горлышко заиндевело.
Любимый мой рецепт аппетитно булькал в кастрюльке, и я, пожалуй, была готова признать, что где-то процентов на пятьдесят стала уже походить на человека (впервые задень!), как тут задребезжал дверной звонок.
— Кто там?! — выкрикнула я в домофон и в ответ услышала знакомый голос:
— Линдси, это я! Впусти, а?
Нажав кнопку, я открыла замок для Юки и, пока она поднималась, успела накрыть стол на двоих и выставить подходящую под пиво посуду.
Подруга ввалилась минуту спустя, сопя и отдуваясь, как паровозик из мультфильма.
— О-о, а ничего, мне нравится, — заметила я, разглядывая ее хохолок с вкраплениями платиновых прядей. Пару дней назад он был ярко-алым.
— Уже второй положительный отзыв, — сказала Юки, падая в кресло. — Мама посмотрела-посмотрела, а потом и говорит: «Ты прямо как стюардесса!» — Юки рассмеялась. — Ее личная несбыточная мечта!.. Слушай, а чем так вкусно пахнет?
— Овощное рагу с мясом! — гордо сообщила я. — В моем личном стиле. Нет-нет, не спорь! Хватит на двоих и еще останется.
— Спорить?! Да ты и не представляешь, как я старалась подгадать время своего необъявленного визита!
Мы рассмеялись, чокнулись пивными кружками и хором провозгласили: «За наше здоровье!» Потом я разложила свое коронное блюдо по тарелкам. Поначалу очень тянуло, прямо-таки подмывало поплакаться в жилетку Юки, однако, несмотря на все самокопание, я так и не нашла стоящей причины жаловаться на судьбу. Вот чудеса!
По ходу уничтожения коробки божественного мороженого с шоколадными стружками Юки доложила, как идут дела у ее матери.
— Врачи беспокоились, потому что в ее возрасте неврологический инсульт бывает редко, — сказала она, отпивая из чашечки ароматный напиток. — Но сегодня все процедуры закончились, и ее уже перевели из неотложного отделения в одноместную палату!
— А домой когда?
— Завтра утром. Сразу после того, как сделает обход ее личный спаситель, доктор Пирс. А потом мы отправимся с ней в недельный круиз на большом-большом лайнере! «Тихоокеанская принцесса», вот!
Разговаривая, Юки, по своему обыкновению, не переставала махать руками.
— Знаю, знаю! Звучит пошловато, но плавучий отель-казино и фешенебельный морской курорт в одном флаконе — это то, что доктор прописал. Да и я, говоря по правде, не прочь отдохнуть.
— У-у, как меня гложет зависть! — сделала я страшные глаза и погрозила ей ложечкой.
Я представила саму себя на море. М-м! Стопка отличных книжек, уютный шезлонг на палубе и ласковое колыхание зыби, убаюкивающей меня на ночь… И чтоб рядом был Джо. Естественно.
Ни тебе совещаний. Ни тебе убийств. Ни тебе стресса.
— Везет же людям… — вздохнула я. — Ох, везет…
Возвращаясь от Линдси, Юки подъезжала к развилке Восемнадцатой улицы возле 280-го шоссе, когда в глубине ее дамской сумочки принялся играть на флейте сотовый телефон. Сама же сумочка мирно покоилась в ногах пассажирского кресла.
— Тьфу ты! Как назло!
Юки переложила руль и, придерживая баранкулевой рукой, не глядя, принялась шарить правой.
Тяжелый бронзовый джип раздраженно рявкнул, проносясь мимо в опасной близости, пока Юки выбрасывала из недр объемистой сумочки журналы, вслед за которыми последовали косметичка и бумажник.
— Пардон, пардон, — бормотала она. Наконец на третьем звонке ладонь наткнулась на мобильник. — Мам, это ты? — спросила Юки.
— Мисс Кастеллано?
Она не узнала этот мужской голос. Придерживая руль локтем, Юки нажала кнопку стеклоподъемника и выключила радио, чтобы лучше слышать.
— Да, это Юки…
— Говорит Эндрю Пирс.
В голове девушки завертелся арифмометр, складывая вместе эти два имени. Доктор Пирс! У нее екнуло в животе. Доктор Пирс до сих пор никогда не звонил. Почему он решил это сделать сейчас?
— Доктор Пирс? Что случилось?
Жестяной голосок из мобильника еле пробивался сквозь шум дороги. Юки еще крепче прижала трубку к уху.
— Юки, у вашей матушки осложнения. Я подъезжаю к больнице.
— В каком смысле? Что с ней?! Вы же сами говорили, что с ней все будет в порядке!!!
Глаза Юки смотрели вперед, но ничего не видели.
— У нее удар, — промолвил доктор Пирс.
— Удар? Доктор, я не понимаю!
— Но она держится, — неумолимо продолжал Пирс. — Вы можете сейчас подъехать?
— Да, да, конечно! Десять минут!
— Хорошо. Ваша мама в реанимации на третьем. Она молодец, борется.
Юки не глядя, швырнула мобильник на соседнее кресло. В голове вихрем понеслись слова и картинки.
Удар?
Четыре часа назад мама ела мороженое! Щебетала! Шутила! Все было нормально!!!
Усилием воли Юки вернула внимание на дорогу и тут только сообразила, что миновала нужный съезд.
Чуть не плача от бессильной злости, она выжала газ до пола, пулей долетела до Берри-стрит и там вывернула руль, под желтый сигнал и визг покрышек успев проскочить перекресток.
С колотящимся сердцем Юки устремила миниатюрную «акуру» в сторону Маркет-стрит. Здесь трасса стала сложнее: больше машин, больше светофоров, пешеходных переходов… Увы, в данной ситуации альтернативы нет.