Я рассказала Джо об ужасном преступлении и сдвинула алюминиевую фольгу.
— Шоколадный торт, — объявила я. — От Феи-булочки.
— Фея-булочка? Вроде пасхального зайца?
— Кажется, да. Что-то в этом духе.
Джо бросил на меня мечтательный взгляд.
— Знаешь, а она тебе идет. Я имею в виду рубашку.
— Спасибо, дружище.
— Но без нее ты будешь еще лучше.
Я улыбнулась, поставила блюдо на стол, потом медленно расстегнула пуговицы и сбросила рубашку с плеч.
— В детстве у меня тоже была такая свинка, — сообщил Джо, когда вечером мы подошли к домику Пенелопы.
— Брось! Ты же из Бруклина.
— Ну и что, в Бруклине есть задние дворики. Нашу хрюшку звали Альфонс Пиньоль, мы кормили его пастой и обжаренным салатом, приправленным чинзано. Он это обожал.
— Ты все выдумал!
— Ничего подобного.
— И что с ним стало?
— Пошел на жаркое нашим бруклинскими язычникам. Под яблочным соусом.
Джо заметил недоверие на моем лице.
— Ладно, я соврал. Когда я поступил в школу, мы перевезли его на ферму в штат Нью-Йорк. Сейчас я тебе кое-что покажу.
Он потянулся к граблям, стоявшим возле домика, и Пенелопа сразу же принялась сопеть и хрюкать. Джо стал издавать такие же звуки.
— Поросячья латынь, — пояснил он, улыбнувшись. Джо перекинул грабли через забор и почесал Пенелопе спину. Свинка упала на колени, перевернулась на спину и в восторге задрала копытца к небу.
— Не устаю удивляться твоим талантам! — воскликнула я. — Кстати, теперь ты можешь загадать три желания.
На закате дня Джо, я и Марта поужинали на большой веранде с видом на залив. Я приготовила по маминому рецепту жареных цыплят под соусом барбекю, а на десерт подала мороженое — вишневый Гарсиа и чанки-манки. Мы просидели за столом несколько часов, слушая по радио музыку и глядя на язычки свечей, колыхавшиеся в прибрежном ветерке.
Ночью мы постоянно просыпались и тянулись друг к другу, чтобы целоваться, шутить и заниматься сексом. Мы сидели в кровати, ели шоколадный торт и мечтали вслух, а потом засыпали, так и не разомкнув объятий.
На рассвете зазвонивший у Джо мобильник разрушил идиллию. Молинари сказал:
— Да, сэр. Я готов. — И отключил связь.
Он снова обнял меня и прижал к себе. Я поцеловала его в шею.
— Когда за тобой приедут?
— Через пару минут.
Джо знал, что говорил. У меня было всего сто двадцать секунд, чтобы увидеть, как он оденется в темной комнате при свете одинокого луча, который падал сквозь жалюзи на его грустное лицо.
— Не вставай, — сказал он, когда я попыталась слезть с кровати.
Джо натянул мне одеяло до подбородка и стал покрывать поцелуями мое лицо — глаза, щеки, губы.
— Кстати, я загадал три желания.
— Какие?
— Нельзя рассказывать заранее, но одно из них — вишневый Гарсиа.
Я рассмеялась и поцеловала его в щеку.
— До встречи, Линдси.
— До встречи, Джо.
— Я позвоню.
Я не стала спрашивать — когда.
Ранним утром все трое собрались в «Кофе бин» и устроились на каменной террасе, выходившей на затянутый дымкой океан. Кроме них, в кафе никого не было, и они вели напряженный разговор, обсуждая предстоящее убийство. Человек в синих джинсах и черной кожаной куртке — сообщники звали его Факт — повернулся к остальным и сказал:
— Ладно, а теперь повторите еще раз для меня.
Мужчина по прозвищу Лоцман добросовестно прочел записи в блокноте, перечислив привычки обитателей дома, распорядок дня и все, что ему удалось узнать о семье О'Майли.
Другой парень, по прозвищу Охотник, одобрительно кивнул головой. О'Майли были его находкой, и собранные Лоцманом сведения лишь подтвердили, что чутье не подвело его. Он стал насвистывать какой-то старый блюз, но осекся под взглядом Факта.
Факт был щуплого телосложения, но, похоже, имел немалый вес в компании.
— Ты хорошо поработал, — согласился он. — Но у меня возникли кое-какие сомнения.
Лоцман заволновался. Он оттянул воротник джемпера и стал торопливо рыться в фотографиях. Прижав пальцем один снимок, Лоцман вооружился авторучкой и начал обводить конкретные детали.
— Неплохо для начала, — заметил Охотник, решив вступиться за товарища.
Но Факт раздраженно махнул рукой:
— Только не надо пудрить мне мозги. Говорите дело. — И добавил: — Закажем что-нибудь.
На террасе появилась официантка Мэдди в тугой безрукавке и приспущенных на бедрах джинсах под кругленьким животиком.
— Вот кого я называю трясопузками, — сострил Охотник, глядя на девушку со смесью вожделения и насмешки.
Мэдди ответила ему бледной улыбкой и разлила кофе по чашкам. Потом вытащила свой блокнот и приняла заказ Факта — яичница с беконом и свежая булочка с корицей.
Лоцман и Охотник взяли тоже самое, но в отличие от Факта едва притронулись к еде. Они продолжали тихо разговаривать. Размышляли, как обойти препятствия. Обсуждали варианты.
Факт внимательно слушал, разглядывая утренний туман, — и через некоторое время план был полностью готов.
Утро выдалось ярким и красивым, как пляжный коврик. Я ужасно жалела, что Джо не мог разделить его со мной.
В ответ на мой свист Марта прыгнула в машину, и мы направились в город за продуктами. Проезжая по Кабрилло-хайуэй, я заметила знак: «Школа «Бэйсайд», управление охраны детства, штат Калифорния».
Справа у обочины вырос большой голубой дом. Повинуясь внезапному импульсу, я свернула на парковочную площадку. Некоторое время я сидела за рулем, разглядывая здание, детский городок и высокую ограду из проволочной сетки. Потом вышла из автомобиля, заперла его на замок и зашагала по дорожке из гравия к внушительной дубовой двери.
На звонок ответила очень толстая черная женщина чуть старше тридцати.
— Здравствуйте, — сказала я. — Я ищу доктора Браун.
— Входите. Она сейчас в преподавательской. Меня зовут Майя Эббауд. Я учительница.
— А кто учится в этой школе? — спросила я, двинувшись вслед за ней по темному узкому коридору, за которым оказалась лестница.
— В основном беспризорники — их присылают сюда со всего штата. Можно сказать, здешним ребятам повезло.