— Кто это совершил? — продолжала допытываться я. — Скажите мне, Уэйз.
Теперь у меня не было сомнений, что именно он являлся организатором всех этих убийств, а осуществил их человек, связанный с ним или даже сидевший в одной камере. Именно Уэйз навел его на конкретных людей и фактически приговорил их к смерти.
— Помогите мне, Уэйз, — взмолилась я. — Вы же знаете того человека, не правда ли? Зачем он убил этих людей? Почему? Вам уже нечего терять. Помогите спасти других.
Его сузившиеся глаза блеснули от ярости.
— Вы думаете, что меня волнуют грязные ниггеры? Ваши мертвые копы? Все равно им не жить в нашем штате. Эти обезьяны вырядились в полицейскую форму и думали, что им все можно. Нет, возмездие настигло их и настигнет еще многих. И на вашу двенадцатилетнюю негритянскую шлюху мне наплевать. Сейчас я сожалею только о том, что сам не смог выпустить в них несколько пуль. А насчет вашего вонючего праздничного обеда... Вы понимаете, что от этих мерзавцев ничего не дождешься, кроме дубинки по голове или электрошока. Как только вы уйдете отсюда, охранник сразу же вырубит меня на несколько часов. Так что катитесь куда подальше!
Я покачала головой, встала и медленно направилась к двери.
— А что касается этих убийств, — прокричал он мне вслед, — то почему бы вам не подумать о своих засранцах в полицейских мундирах? Это ваше внутреннее дело, и нечего обвинять других!
Меня охватило возмущение. Синди была права, Уэйз действительно превратился в животное. В нем не осталось ничего человеческого, и все, что я могла сделать сейчас, — так это хлопнуть дверью перед его мерзкой рожей.
— Я пыталась вам помочь, Уэйз, — произнесла я уже от порога, — но вы отказались.
— Мне ваша помощь не нужна! — бросил он. — И не надейтесь, что вам удастся поймать Химеру. На то он и Химера, чтобы быть неуловимым и призрачным. — Уэйз показал подбородком на правое плечо, на котором я успела заметить хвост змеи. — Мы сможем убивать ваших ублюдков столько, сколько захотим. Устанете рыть могилы и хоронить их! Посмотрите на меня! Видите, что они со мной сделали? Они заставляют меня жрать собственное дерьмо и пить собственную мочу, но я все равно выжил и одолею их.
Уэйз был страшен в своей ярости. Глаза налились кровью, рот перекосился от ненависти, а на изможденном лице проступили красные пятна.
— Мы победим! — закричал он, не обращая внимания на быстро приближающегося надзирателя. — Да здравствует белая раса! Да здравствует Химера!..
Я отвернулась и двинулась к двери.
— Ну что, сука, как насчет праздничного обеда? — прорычал он мне вслед.
Это было последнее, что я от него услышала. В ту же минуту раздался щелчок, послышался хрип, и Уэйз задергался в конвульсиях, пораженный электрошоковой дубинкой надзирателя.
Мы вернулись, имея на руках предоставленный нам Эстесом список фамилий преступников, так или иначе связанных с деятельностью банды «Химера». Джейкоби распечатал его и разослал всем заинтересованным сотрудникам, а два экземпляра передал Кэппи и Чину.
— Я хочу поговорить с некоторыми официальными лицами штата, — сказал он мне в конце рабочего дня. — Поедешь со мной?
Я покачала головой:
— Нет, Уоррен, не могу. Сегодня мне нужно уйти пораньше.
— А что случилось? — удивленно спросил он. — У тебя сегодня свидание?
— Да, — кивнула я и усмехнулась. — Это действительно свидание, и мне не хотелось бы опаздывать на него.
Звонок в дверь прозвучал примерно в семь часов вечера. На пороге стоял отец, подняв руки вверх.
— Надеюсь, не нарушил твои планы на сегодня. А чем так вкусно пахнет? Ты ждешь друзей?
— Нет, ужин для тебя. — Я улыбнулась и пригласила его в дом. — Это лучшее, что я могла придумать.
— Неплохо для начала, — засмеялся он.
Сегодня отец выглядел хорошо: тщательно выбритый в коричневой спортивной куртке, выглаженных брюках и белоснежной рубашке. Он протянул мне бутылку красного вина, завернутую в полупрозрачную бумагу.
— Ну а это совершенно не обязательно, — промолвила я, принимая подарок. — Неужели ты думаешь, что у меня нет вина?
Но, развернув бумагу, я ахнула от восторга. Такого вина у меня действительно не было. «Шато Латур» урожая 1965 года.
Я перевела взгляд на отца. 1965 год — год моего рождения.
— Я купил эту бутылку вскоре после твоего рождения, — пояснил он. — Это была единственная вещь, которую я забрал, уходя из семьи. И все эти годы я надеялся, что рано или поздно мы выпьем это прекрасное вино по какому-нибудь важному поводу, на твоей свадьбе, например, или по случаю окончания академии.
— И ты хранил эту бутылку все это время? — недоверчиво спросила я.
— Как я уже сказал, вино было куплено для тебя. Думаю, сейчас настал момент, когда мы можем выпить его в знак нашего примирения.
У меня потеплело на душе.
— После этого мне будет очень трудно злиться на тебя.
— Не надо на меня злиться, Линдси, — тихо промолвил он, опустив голову.
Я провела отца в гостиную, налила ему стакан пива и села рядом с ним.
— Ты прекрасно выглядишь, Баттеркап.
Я усмехнулась, а он весело рассмеялся.
Некоторое время мы беседовали, а Марта легла возле его ног, словно он был ее давним другом. Отец спрашивал меня о том, кто и когда ушел из полиции, а я интересовалась его работой и новыми знакомыми. В конце концов мы затронули тему трагической гибели Мерсера и расследования этого убийства. Отец оказался совсем не таким, каким я его представляла. В нем не было прежней хвастливости и болтливости, а вместо них появилась сдержанность и даже покорность. И только чувство юмора осталось прежним.
— У меня есть кое-что для тебя, — сказала я, направилась в спальню и вернулась оттуда со старой футболкой, на которой красовалась надпись «Гиганты» и номер «24». Отец раньше болел за эту команду и подарил мне футболку двадцать пять лет назад.
Он долго не мог понять, что это такое, а потом радостно всплеснул руками.
— Боже мой, я уже давно забыл о ней! Мне дал ее менеджер по оборудованию, который работал в отделе по обеспечению этой команды. — Отец взял футболку, развернул ее и долго смотрел, словно пытаясь вернуть те давние времена. — Ты представляешь, сколько сейчас она может стоить?
— Я всегда считала ее своим наследством, — сказала я, и мы рассмеялись.
Я приготовила лосось в имбирном соусе, рис с перцем и острой приправой и несколько салатов. Мой отец всегда любил китайскую кухню с экзотическими и необыкновенно острыми приправами. А перед ужином мы откупорили бутылку вина и выпили по бокалу. Это было чудесное вино, немного терпкое, но мягкое и очень нежное. Мы сидели на террасе, беседовали о жизни и любовались живописным видом, открывающимся на Залив. Отец признался, что это было самое лучшее вино в его жизни.