– Воровать морковный сок у маленьких очень плохо, – пробормотал я.
– Знаю, – ответила Танда. – Но мы сделали это для твоего же блага. Ты не спал уже трое суток, и тебе требуется полноценный отдых.
Усталость накатила, словно морская волна на песчаный берег. У меня хватило сил лишь на то, чтобы подумать: “Надо сказать, что я спать не хочу. И спросить, как смеют они решать за меня, что мне следует делать. И как Ааз смог оставить сок на Коро-Вау – ведь я так просил его поберечь напиток”.
– Я не хочу спать, – пробормотал я, и мой голос даже для меня прозвучал несколько странно.
– И не надо, – услышал я ответ Танды. – Ты просто приляг ненадолго, а потом мы все с тобой обсудим.
С этими словами она помогла мне подняться со стула и провела к очень мягкой на вид кровати, стоявшей у стены комнаты.
– Ну ладно. Но только на одну минуту, – сказал я – или мне показалось, что сказал.
Возможно, я ничего и не говорил, поскольку ничего не помню с того самого момента, как моя голова коснулась подушки.
* * *
Проснулся я с чудовищной головной болью и с привкусом смеси навоза и залежалой моркови во рту. Я перевернулся на бок, и голова заболела еще сильнее. Мне показалось, что кто-то изо всех сил хватил меня молотком между глаз.
– О-о-ох! – протянул я, сжимая обеими руками голову.
– Наш спящий красавец пробуждается, – сказал Ааз настолько громко, что мои уши не смогли вместить его голос.
– И, похоже, в страданиях, – проорала Танда.
– Умоляю, говорите шепотом, – произнес я, но горло настолько пересохло, что словам не удалось вырваться наружу.
Мне страшно хотелось умереть. И почему только они не убили меня во сне? А может, они пытались это сделать? Тогда понятно, почему у меня все болит.
Кроме того, меня тошнило, но облегчиться я не мог, так как в желудке было хоть шаром покати. Однако мне казалось, что желудок все равно готов вывернуться наизнанку и вылезти через горло. Мир вокруг меня вращался со страшной скоростью, что отнюдь не способствовало улучшению состояния. Но больше всего мне хотелось забыть тот ночной кошмар, в котором коровы становились вампирами, а люди, обитающие в измерении, превращались для них в фураж. Какое ужасное видение! Если это результат действия морковного сока, то до конца жизни не возьму его в рот.
Танда подошла к кровати и опустилась на колени. Я почувствовал, как на мой лоб легла ее рука, и в тот же миг мое тело начало наполняться теплой энергией. Тошнота и боль отступали. Это было дивное ощущение. Через некоторое время Танда поднялась с колен и отошла от кровати, а я открыл глаза.
Голова болела уже не так сильно, а мир, который до сей поры наваливался на меня со всех сторон, видимо, решил несколько снизить активность. Но, к сожалению, я в тот же миг осознал – то, что я принимал за кошмарное ночное видение, было самой что ни на есть реальностью.
– Полегчало? – спросила Танда.
Я кивнул и сразу понял, что напрасно совершил столь необдуманное действие. Боль Танда сняла, но все остальные проблемы, связанные с желанием желудка вылезти через горло и с вращающимся, как волчок, внешним миром, до конца не исчезли.
Подошла Танда со стаканом воды и помогла мне поднести его к губам.
– Ну и как ты себя чувствуешь с похмелья, ученик? Прекрасное состояние, не так ли?
– Нет, – ухитрился просипеть я, отпив глоток воды, – хуже ничего не бывает.
– Не забудь этих слов, когда в очередной раз пустишься в загул, – продолжал мой наставник.
Одна только мысль о морковном соке заставила меня содрогнуться, а желудок выплюнуть ту воду, которую я только что с таким трудом проглотил.
– Неужели они подливают в морковный сок чистый спирт? – спросил я.
– Нет. Они используют не спирт, а иное вещество, – ответил Ааз. – Вещество, которое превращает обитателей городов в деликатес для вампиров.
Мой желудок снова совершил непроизвольное движение.
– И, возможно, помогает их контролировать, – добавила Танда, нежно глядя на меня. – Может быть, ты поднимешься к столу и поешь немножко?
– Попробую, – ответил я, – но обещать не могу.
– Попытайся, тебе обязательно надо подкрепиться.
– И долго я спал? – Я вылез из постели и начал пробираться к столу.
Доковыляв до цели, я плюхнулся на стул и стал ждать, когда окружающий мир перестанет вести себя, как волчок.
– Около двенадцати часов, – ответил Ааз. – Когда ты начал проявлять признаки жизни, мы уже были готовы скакнуть на Коро-Вау.
– Без меня? – спросил я, глядя в глаза своему наставнику.
Услыхав в моем вопросе изумление и даже негодование, он улыбнулся:
– Только на рекогносцировку. Мы хотели подобраться поближе к Доннер-Веттеру, пока вампиры еще были коровами. Вокруг тебя сохранился бы защитный экран. Вернуться мы предполагали уже через несколько часов.
– Неужели ты все еще хочешь добраться до сокровища? – спросил я, не веря своим ушам. Мысль о том, что снова придется отправиться на Коро-Вау, была мне глубоко противна. А о возможной встрече с золотой коровой, которая по ночам превращается в вампира, я даже и думать не хотел.
– Натурально, – ответил мой наставник. – Мы слишком далеко зашли, чтобы отыгрывать назад.
– И как ты намерен поступить, когда встретишь эту пресловутую золотую корову?
– Я его тоже об этом спросила, – вступила в беседу Танда.
– Вот когда встречу, тогда и решу, – ответил Ааз.
– В таком случае я страшно рад, что проснулся.
– Боюсь, что ты еще слишком слаб, чтобы скакать вместе с нами, – заметила Танда, поставив передо мной стакан с водой и положив небольшой сандвич.
– Все будет отлично, – сказал я. – Хлебну немного морковного сока – и вперед!
В хижине повисла зловещая тишина. Я поспешил их успокоить:
– Шучу-шучу.
Но моя шутка их почему-то не рассмешила.
* * *
Чем дальше мы продвигались в глубь Коро-Вау, тем больше видели коров. На лугах вдоль дороги паслись огромные стада. Такого сборища этих парнокопытных мы никогда раньше не видели.
Я радовался тому, что они не выстраивались у обочины, чтобы на нас поглазеть.
Холмы становились все круче, и создавалось впечатление, что дорога ведет к высокому горному хребту. Оставалось надеяться, что Доннер-Веттер окажется на нашей стороне гор, а не за перевалом.
Когда мы поднялись на вершину очередного холма, я получил ответ на этот весьма волнующий меня вопрос. Я вовремя успел притормозить и совершить мягкую посадку. Учитывая степень моего изумления при виде той захватывающей картины, которая открылась перед нами, мою реакцию можно было считать очень даже приличной.