Взяв меня за руку, он ведет меня через дом на кухню, где Каррик, Итан и Элиот обсуждают «Маринерс», допивают коктейли и доедают остатки угощений.
— Прогуляться решили? — с намеком интересуется Элиот, когда мы проходим через французские двери. Кристиан игнорирует его. Каррик хмурится на Элиота и с молчаливым упреком качает головой.
Мы поднимаемся по ступенькам на лужайку. Я снимаю туфли. Над заливом ярко светит месяц, отбрасывая на воду мириады оттенков серого. Вдали мерцают огни Сиэтла. В лодочном сарае горят огни, их свет кажется теплым в холодном сиянии луны.
— Кристиан, я хочу пойти завтра в церковь.
— Да?
— Я молилась, чтобы ты вернулся живым, и ты вернулся. Единственное, что я могла тогда сделать.
— Хорошо.
Мы какое-то время бродим, держась за руки, и молчим. Потом я вспоминаю одну вещь.
— Куда ты денешь мои фотографии, которые снял Хосе?
— Я подумал, что мы повесим их в новом доме.
— Ты его купил?
Он останавливается и с беспокойством говорит:
— Да. Мне показалось, что там тебе понравилось.
— Угу. Когда ты купил его?
— Вчера утром. Теперь нам надо решить, что с ним делать.
— Только не сноси его, пожалуйста. Такой милый дом. Ему требуется лишь заботливый уход.
Кристиан смотрит на меня и улыбается.
— Ладно. Я поговорю с Элиотом. Он знает хорошего архитектора, тот кое-что делал в моем доме в Аспене. Возможно, он кое-что смыслит и в реконструкции домов.
Внезапно я вспоминаю, как мы в последний раз шли через лужайку к лодочному сараю. Тогда тоже светила луна. Ой, может, именно туда мы и направляемся? Я хмыкаю.
— Что?
— Я вспомнила, как ты в прошлый раз водил меня в лодочный сарай.
Кристиан посмеивается.
— Да, это было забавно. Вообще-то…
Внезапно он останавливается и закидывает меня на плечо. Я визжу, хотя идти нам недалеко.
— Насколько мне помнится, ты очень злился.
— Анастейша, я всегда очень злюсь.
— Нет, не всегда.
Он шлепает меня по заду и останавливается перед деревянной дверью. Опускает на землю и сжимает руками мою голову.
— Верно, я больше не злюсь.
Наклонившись, он крепко целует меня. Когда поцелуй заканчивается, я еле дышу, а мое тело наполнено желанием.
Он глядит на меня, и в узкой полоске света, падающей из домика, я вижу его озабоченность. Мой озабоченный мужчина, не светлый и не темный рыцарь, а просто мужчина — красивый, не-совсем-уж-порочный мужчина, которого я люблю. Я протягиваю руку и ласкаю его лицо, запускаю пальцы в волосы, провожу ладонью по щеке, потом мой указательный палец касается его губ. Он успокаивается.
— Я хочу кое-что показать тебе там внутри, — говорит он и открывает дверь.
Жесткий свет флуоресцентных ламп освещает моторный катер внушительных размеров. Он мягко покачивается на темной воде. Возле него уместилась еще и гребная лодка.
— Пойдем.
Кристиан берет меня за руку и ведет наверх по деревянным ступеням. Там он распахивает дверь и отходит в сторону, пропуская меня вперед.
От удивления у меня отвисает челюсть. Чердак не узнать. Он полон цветов… цветы повсюду. Кто-то создал волшебный будуар, где соединились красота цветущего луга, рождественские огни и миниатюрные фонарики, льющие нежный свет.
Я поворачиваю голову к Кристиану. Он глядит на меня с непонятным выражением лица.
— Ты ведь хотела сердечек и цветочков, — бормочет он, пожимая плечами.
Я стою и не верю своим глазам.
— Сердце — у меня в груди… — Тут он плавно машет рукой в сторону комнаты.
— … а цветы вот тут, — шепчу я, договаривая за него фразу. — Кристиан, это прекрасно.
Я не знаю, что еще сказать. У меня бешено колотится сердце, а на глаза навернулись слезы.
Он тянет меня в комнату и, прежде чем я успеваю опомниться, встает передо мной на одно колено. Мамочки, такого я не ожидала!..
Из внутреннего кармана пиджака он достает кольцо и смотрит на меня снизу вверх. Сейчас его глаза ярко-серые, в них целая гамма чувств.
— Анастейша Стил, я люблю тебя. Я обещаю любить и защищать тебя до конца своих дней. Будь моей. Навсегда. Раздели со мной мою жизнь. Выходи за меня замуж.
Я смотрю на него сквозь слезы. Мой мужчина, со всеми его оттенками. Я очень сильно его люблю. Меня захлестывает волна эмоций, и я говорю лишь одно краткое слово:
— Да.
Он с облегчением улыбается и медленно надевает кольцо мне на палец. Оно красивое — овальный бриллиант в платиновом кольце. Ого, какое большое… Большое, но простое и потрясающее в своей простоте.
— О Кристиан!
Я рыдаю, внезапно охваченная радостью, и тоже опускаюсь на колени рядом с ним. Погружаю пальцы в его волосы и целую, целую его от всего сердца, от всей души. Я целую этого красивого мужчину, который любит меня так же сильно, как люблю его я. Он обнимает меня, его пальцы тянутся к моим волосам, а губы накрывают мои. Глубоко в душе я знаю, что всегда буду принадлежать ему, а он всегда будет мой. Мы с ним уже прошли часть трудного пути, впереди у нас еще много преград, но мы созданы друг для друга. Мы обречены быть вместе.
В темноте ярко вспыхивает огонек сигареты. Мужчина сильно затягивается и долго выдыхает дым. Выпускает в воздух два кольца, которые тают в лунном свете, словно бледные призраки. Ему скучно, он ерзает, отхлебывает дешевый бурбон из бутылки, завернутой в бумажный пакет, потом опять зажимает сверток коленями.
Ему до сих пор не верится в такое везение: он напал на след. Он зловеще усмехается. С вертолетом все получилось быстро и решительно. Пожалуй, в его жизни еще не было таких смелых поступков. Но, увы — в конце его ждала неудача. Он усмехается. Кто бы мог подумать, что этот говнюк действительно умеет летать на вертаке?
Он раздраженно фыркает.
Они его недооценивают. Если бы Грей хоть на минуту задумался, на кого он попер, то с воплями убежал бы в кусты, ведь этот хрен не знает ни черта.
Вот так всю жизнь. Люди постоянно его недооценивают: мол, просто парень, читающий книжки. А вот хрен вам! Парень с фотографической памятью, читающий книжки. Да сколько он узнал из них, сколько он вообще знает… Он снова фыркает. Да-да, и о тебе тоже, Грей. Я многое знаю о тебе…
Не слабо для парня из детройтских трущоб.
Не слабо для парня, который получил грант на учебу в Принстоне.
Не слабо для парня, который, не отрывая задницы, учился в колледже и успешно работал в издательском деле.