— Извини, — торопливо бормочет Кристиан.
Он быстро идет через салон, мимо парикмахеров в белом, мимо учеников, стоящих возле раковин, к ней. Они стоят слишком далеко, и я не слышу, о чем они беседуют. Платиновая блондинка нежно здоровается с ним, целует в обе щеки, берет за локоть, и они о чем-то оживленно беседуют.
— Мисс Стил?
Грета безуспешно окликает меня.
— Минуточку, пожалуйста, — прошу я, не в силах оторвать глаз от Кристиана и платиновой блондинки.
Та поворачивается и смотрит на меня, как на знакомую. На ее лице — такая же ослепительная улыбка. Я вежливо растягиваю губы в ответ.
Кажется, Кристиан чем-то расстроен. Он в чем-то убеждает платиновую блондинку, она уступает и с улыбкой поднимает руки кверху. Он тоже улыбается — ясное дело, они прекрасно знают друг друга. Возможно, они долгое время вместе работали? Может, она управляет этим салоном? У нее властный вид.
Потом понимание ударяет в меня, словно тяжелый стальной шар на тросе, и глубоко внутри, на уровне инстинкта, я понимаю, кто это. Она. Яркая, не очень юная, прекрасная…
Это миссис Робинсон.
— Грета, с кем разговаривает мистер Грей?
Мне хочется умереть. Я полна недобрых предчувствий, и мое подсознание кричит: «Беги, беги отсюда!» Но вопрос я произнесла небрежным тоном.
— А, это миссис Линкольн. Она владелица этого салона в доле с мистером Греем. — Грета с готовностью сообщает эти сведения.
— Миссис Линкольн? — Вероятно, миссис Робинсон развелась с мужем и женила на себе какого-нибудь беднягу саба.
— Да. Обычно ее здесь трудно увидеть, но сегодня заболел один из наших сотрудников, и она его заменяет.
— Вы знаете, как зовут миссис Линкольн?
Грета смотрит на меня, подняв брови, хмурится и надувает свои розовые губки, словно удивлена моим любопытством. Эх, может, я зашла слишком далеко?
— Элена, — отвечает она, почти с неохотой.
Меня захлестывает странное чувство облегчения от того, что меня не подвело мое шестое чувство.
«Шестое чувство? — фыркает мое подсознание. — Незамутненная детская интуиция».
Они все еще что-то обсуждают. Кристиан говорит горячо, с напором. Элена взволнованно слушает, кивает, качает головой и морщится. Вот она прикусила губу и поглаживает пальцами свою ладонь, словно желая успокоиться. Еще один кивок, и она бросает на меня взгляд, дарит бледную улыбку.
Я могу лишь таращиться на нее с каменным лицом. Пожалуй, я в шоке. Как он посмел привезти меня сюда?
Она что-то бормочет Кристиану; он бросает на меня краткий взгляд, затем поворачивается к ней и отвечает. Она кивает, и я думаю, что она желает ему удачи. Впрочем, я плохо умею читать по губам.
Кристиан возвращается ко мне; на его лице я вижу беспокойство. Черт побери, не зря я… Миссис Робинсон удаляется в дальнюю комнату и закрывает за собой дверь.
Кристиан хмурится.
— Все в порядке? — В его голосе мне слышится опаска, настороженность.
— Не совсем. Ты не хотел меня знакомить? — холодно спрашиваю я.
У него отваливается челюсть. Он выглядит так, словно я выдернула из-под его ног ковер.
— Но я думал…
— Что ж, и умные люди иногда… — Я не могу подыскать подходящие слова. — Мне хочется уйти отсюда.
— Почему?
— Ты знаешь почему. — Я опускаю глаза.
Он смотрит на меня горящим взором.
— Прости, Ана. Я не ожидал ее здесь увидеть. Она никогда сюда не приезжает. Она открыла новый салон в Браверн-центре и сидит обычно там. Сегодня кто-то заболел.
Я резко поворачиваюсь и иду к двери.
— Грета, Франко нам не понадобится, — говорит Кристиан, и мы выходим на улицу.
Мне хочется убежать, но я перебарываю это желание. Убежать далеко-далеко. Еще ужасно хочется плакать. Но больше всего я хочу уйти подальше от этого идиотского гламура.
Мы движемся по Шестой авеню. Я обхватила себя руками и нагнула голову, избегая веток. Мой мозг бурлит от бесчисленных вопросов, на которые пока нет ответа. Кристиан молча идет рядом, пока в моем сознании проносятся все эти мысли. Он не прикасается ко мне, и это весьма разумно с его стороны. Будет ли мистер Хитрец и на этот раз уклоняться от ответа?
— Ты приводил сюда своих саб? — грозно интересуюсь я.
— Некоторых приводил, — спокойно отвечает он.
— И Лейлу?
— Да.
— Но ведь салон выглядит новым.
— Я недавно закончил ремонт.
— Понятно. Так что миссис Робинсон встречала всех твоих рабынь?
— Да.
— Они знали про нее?
— Нет. Никто из них. Только ты.
— Но я не саба.
— Нет, конечно.
Я останавливаюсь и поворачиваюсь к нему лицом. В его широко раскрытых глазах читаю страх.
— Неужели ты не понимаешь, как все это мерзко? — Мой голос дрожит от гнева и возмущения.
— Да. Прости. — И он изображает раскаяние (как любезно с его стороны!).
— Я хочу подстричься, желательно там, где не будет твоих сотрудников или клиенток.
Он болезненно морщится.
— Ну, я пошла. Пока.
— Ты ведь не сбегаешь от меня? Нет?
— Нет. Я, черт побери, просто хочу подстричься. Где-нибудь. Я хочу сесть в парикмахерское кресло, закрыть глаза и забыть про всю фигню, которая тебя сопровождает.
Он проводит ладонью по шевелюре.
— Я могу прислать Франко к тебе домой, — спокойно предлагает он.
— Она очень привлекательная.
— Да, верно, — неохотно соглашается он.
— Она сейчас замужем?
— Нет. Уже пять лет как в разводе.
— Почему вы не вместе?
— Потому что у нас все в прошлом. Я уже говорил тебе.
Внезапно он морщит лоб, поднимает кверху палец, потом выуживает из кармана свой «блэкберри». Вероятно, телефон вибрировал; звонка я не слышала.
— Да, Уэлч, — рявкает он и выслушивает сообщение. Мы стоим на Второй авеню. Я смотрю на молоденькую лиственницу, опушившуюся нежной зеленью.
Мимо нас идут и идут люди по своим субботним делам. Несомненно, размышляют о каких-то личных драмах. Интересно, думаю я, входят ли в число этих драм сбежавшая экс-саба, умопомрачительная экс-доминантка и мужчина, чье поведение не укладывается в концепт приватности, предусмотренный законами США.
— Погиб в ДТП? Когда? — прерывает мои размышления Кристиан.