Саможаление и стремление к удовольствиям – это два костыля, между которыми я непрерывно болтаюсь и которые превращают меня из человека в калеку. Пока себя не разлюбишь – никого больше не полюбишь.
Йозеф Эметс
Выдергивая из сугроба увязавшие ноги, Долбушин шагал к воротам. Прямые лучи фонарей скользили вокруг, но его пока не касались. Перед тем как окликнуть охранников, Долбушин еще раз убедился, что это арбалетчики Гая. Любой из берсерков прикончил бы его сразу, чтобы получить от шефа псиос. Правда, и арбалетчики Гая могут его застрелить, но эти, если не будет угрозы их жизни, предпочтут дождаться приказа своего прямого начальства. Да и награда от Тилля им не светит. Гай не потерпит, чтобы его псы брали подачки из чужих рук.
Нет, это точно были люди Гая. Одного из них, костистого, с худым лицом, Долбушин узнал. У него были узкие плечи, длинные руки и огромные запястья. Он считался отличным стрелком и с семидесяти шагов мог всадить болт кошке в глаз, причем даже не из улучшенного, а из обычного магазинного арбалета.
Другой был молодой, резкий, но нервный, взятый Гаем в личную охрану около года назад. Долбушин вспомнил его по уникальной птичьей походке: резкая перебежка, остановка, опять резкая перебежка и опять остановка. К Гаю его пока допускали нечасто: не заслужил. Использовали для охраны территории.
Глава форта в последний раз прикинул, не проще ли было воспользоваться нетопырем в лагере псиосных. Да только годится ли тело псиосного для переселения? Поладит ли нетопырь с элем, если псиосный окажется инкубатором? По этой же причине Долбушину не подходил и Гай, сплетенный со своим эльбом в единое целое.
– Эй! – окликнул Долбушин, когда его и арбалетчиков разделяло метров двадцать.
Арбалетчики разом обернулись. Один луч нашарил Долбушина сразу, другой немного пометался, проверяя, нет ли у него спутников, и, наконец, остановился на его лице. Долбушин продолжал идти на них. В него пока не целились. Видно, принимали за кого-то из местных пьянчужек, порой забредавших сюда. Лишь когда глава финансового форта оказался шагах в семи, один из охранников Гая передал фонарь напарнику, а сам быстро опустился на одно колено, вскинув навстречу Долбушину нечто громоздко-знакомое.
– Сдохнуть хочешь? Здесь охранная зона!
Глава форта остановился. Фонари слепили его. В ногах была непонятная тяжесть. Ощущение холода в центре лба давно перешло в свою противоположность – в жар, который постепенно заполнил все его тело. Долбушин ощущал себя огромным, как воздушный шар. Знакомое чувство, особенно при телепортациях. Что ж, теперь хотя бы ясно, как все происходит. Душа расширяется, в теле ей становится тесно и прикосновение любого живого существа вызывает прыжок.
– Убери фонарь! Это я! – крикнул Долбушин, козырьком заслоняя глаза. Чем больше самоуверенности, тем лучше. Если они почувствуют страх, его шансы встретиться с Арно резко сократятся. Только оскорблений лучше не допускать. Люди, не расстающиеся с оружием, часто ущербны и, как следствие, вспыльчивы.
Арбалетчик был сбит с толку. Во всяком случае, Долбушин приблизился шагов на пять, прежде чем он крикнул:
– Жить надоело? Сесть на снег!
На этот раз Долбушин все же послушался. Он понял, что его не узнают: мешала широкая, извалянная в снегу куртка с поднятым воротником и надвинутая на лоб шапка.
– Сесть на снег! – повторил арбалетчик.
– Убери фонарь! Это я, Долбушин! – Глава форта стянул с головы шапку.
Лучи фонарей заметались, спеша охватить фигуру целиком.
– И, правда, он… А зонт где? – растерянно спросил арбалетчик.
«Так вот чего они все боятся!» – подумал Долбушин.
– Зонта нет. Позовите Гая! Живее! – раздраженно повторил он, показывая пустые ладони.
Гай был Долбушину не нужен, но он знал здешние порядки. С Гаем все равно будут связываться через Арно, а тот не устоит и примчится в надежде что-то разнюхать. Некоторое время арбалетчики соображали. Долбушин едва стоял. Жар усиливался. Покрытый липким потом, он дернул молнию куртки. Этого оказалось мало, и глава форта потянул ворот водолазки, впуская холодный воздух. Он слышал, как арбалетчики шептались: «Он на ногах не держится!» – «Может, замерз?» – «Где ты таких замерзших видел?» – «А если на псиос подсел, нет?»
Молодой, стоявший с двумя фонарями, сунул один под мышку и достал рацию.
– Арно, ты не спишь? Пост у центральных ворот! У нас Долбушин.
– Кто-кто? – быстро повторил Арно. Он явно все расслышал с первого раза, но переспросом брал паузу для размышлений.
– Альберт Долбушин. Хочет видеть Гая!
Рация потрескивала. Пауза показалась Долбушину бесконечной.
– Сейчас приеду! Смотрите, чтобы он меня дождался! – наконец сказал Арно.
– Дождется! – пообещал костистый и ласково погладил щекой деревянный короб арбалета.
Еще несколько минут ожидания, и ворота, лязгнув, отъехали. С открытого белого электрокара спрыгнул Арно. Великолепный Арно! Всеведущий Арно! Арно в каждой бочке затычка! Арно, без которого не взойдет солнце и потеряется луна! Арно, который держит в руках все нити. Арно! Арно! Арно! Самый нужный, скромный, неброско-знаменитый! Белая рубашка с черной бабочкой под волчьей дохой!
– Альберт Федорович! Вы ли это? Не смею верить своему счастью! Мы с Дионисием Тиграновичем так волновались! Так волновались!
Арно устремился навстречу Долбушину, раскинул руки для объятий, однако до главы форта так и не добрался и остановился за спинами арбалетчиков. Долбушин отметил, что Арно обшаривает его глазами. И этому, видно, не дает покоя зонт.
– Мне нужен Гай! – ворочая слова, выговорил Долбушин.
Арно умильно захихикал. Ласковые глазки облизывали лицо главы финансового форта. Ручки гладили воздух. Был бы хвостик – он бы наверняка вилял. Казалось, секретарь пытается просочиться Долбушину в душу, все там обнюхать и ощупать.
– Я даже не знаю, что вам сказать! Все так неожиданно! Гай немного занят, но я, возможно, смог бы ему передать… – начал он.
Долбушин почувствовал, что деревенеет. Нетопырю требовалось постоянное движение. Стоять на месте он не мог. Дубовые негнущиеся руки, пальцы как сосновые корни, неподъемные веки. Он не то шагнул, не то завалился вперед. Почему-то Арно решил, что глава форта пытается добраться до электрокара и отправиться к Гаю. Обойти его, незаменимого и всерешающего! Пытаясь не пустить, он заступил Долбушину путь и – их руки наконец соприкоснулись.
По снегу скользнула видимая тень невидимых крыльев. Нетопырь атаковал. Сознание Арно забилось в угол и сжалось, от ужаса уступив контроль над телом.
Голова продолжала кружиться. Ощущение тошноты усилилось. Со стороны, точно сквозь вату, Долбушин услышал крик. Увидел, как арбалетчик наклонился и с усилием перевернул чье-то лежащее вниз лицом тело. Голоса торопились, перебивая друг друга.