Райли нахмурился, и она бросилась к нему, словно желая утешить.
— Но потом, когда у тебя будет время подумать, ты… мм…
— О чем ты, Александра? — взорвался он. — Ради всего святого, выкладывай, что там у тебя. О чем я должен подумать?
Она облизала губы и распрямила плечи.
— Об усыновлении, — наконец решилась она.
Ожидая его реакции, она смотрела на него почти с испугом. Рукой она непроизвольно стала гладить его по рукаву, боясь вымолвить хотя бы одно слово утешения. Райли молча глядел на нее, пытаясь осмыслить слово, которого он меньше всего ожидал.
Она разразилась потоком слов:
— Послушай, мне не надо было об этом говорить. Сейчас не время и не место. Я не хочу, чтобы ты думал, что я не привыкла к мысли, что никогда не буду их иметь, потому что я уже привыкла. Это было нелегко, но сейчас все в порядке, Райли.
Его мозг, привыкший моментально перерабатывать значительный объем информации, вдруг перестал работать, подобно одному из ржавых сельхозорудий Сэма.
— Усыновление? — спросил он, выхватывая единственное слово, показавшееся ему значимым.
— Есть, разумеется, и другие пути, но многие мужчины не допускают даже мысли о банке спермы, и я не уверена, что и я смогла бы. Конечно, усыновление — это не то же самое, что иметь собственных детей, но ведь отцовство заключается не только в том, чтобы зачать ребенка… а в том, чтобы быть отцом каждый день, заботиться о ребенке, учить его и любить, словом, все то, что ты так хорошо умеешь делать.
— Банк спермы? — Райли наконец очнулся.
— Когда я увидела это, — она показала на портрет, — я просто подумала… но я знаю, тебе может не понравиться… я имею в виду идею усыновления… Но если это так, я хочу, чтобы ты знал, что я не буду переживать, что у нас нет детей, и не стану, как Анна Браун, пытаться украсть чужого ребенка.
Одна фраза застряла в голове Райли: отцовство заключается не только в том, чтобы зачать ребенка. К нему вернулась способность анализировать. Он сопоставил эту фразу с некоторыми другими, сказанными Александрой. Такими, например: люди, которых это вообще не волнует, могут иметь детей… было нелегко, но я привыкла… тебе может не понравиться идея усыновления.
Райли стал припоминать их прежние разговоры. Александра говорила, что хочет иметь большую семью. При этом она смотрела на него с состраданием. Но в последнее время она редко заводила разговор о большой семье. Когда это было в последний раз?
Он пришел к определенному выводу, но не решался сказать ей об этом, поскольку вывод был слишком хорош, чтобы в него поверить.
— Райли, — сказала она, обнимая его за талию, — я люблю тебя. Давай сейчас не будем принимать решение.
— Ты всегда хотела иметь детей, — ответил он. Комок в горле мешал ему говорить. Неужели она имеет в виду то, о чем он думает? — Ты из тех женщин, кому самой природой предназначено стать матерью. У тебя должны быть дети. Это было бы трагедией, если бы у тебя их не было.
— Если бы я не вышла за тебя замуж — вот это была бы трагедия, — сказала она, уткнувшись ему в шею.
— Ты готова выйти за меня замуж, прожить со мной жизнь, даже если я… не могу иметь детей?
— Конечно. — Она подняла на него удивленный взгляд. — Но ты же уже знаешь об этом.
Но он продолжал испытывать ее, ненавидя себя за это.
— Даже если я не смогу себя заставить усыновить кого-нибудь?
— Да. Даже тогда.
Она поцеловала его, потом посмотрела мимо его плеча и увидела Рону, стоявшую в толпе поклонников и критиков, а дальше — Пэм и Джефа с Саванной в коляске.
Райли еще долго стоял перед своим портретом, привлекая внимание посетителей, замечавших сходство. Даже сейчас он сомневался в том, правильно ли он все понял. Не истолковывает ли он бессвязные речи Александры в свою пользу?
— Вряд ли я получу приз, — сказала подошедшая к нему Рона. — А жаль. Призовые деньги мне пригодились бы.
— Вы мечтаете иметь внуков, Рона? — спросил Райли.
— Это что, такой способ узнать у меня, разочарована ли я, что вы бесплодны?
— Это вам Александра сказала?
— Случайно, — кивнула Рона.
Пэм, Джеф и Александра окликнули их. Но Райли ушел прежде, чем завязалась беседа. Ему захотелось побыть одному.
Он спустился к реке, хотя уже было довольно темно и в небе зажигались звезды.
Александра любит его настолько, что готова отказаться от своей мечты. Он стал противен самому себе. Как он мог в ней сомневаться? Его лоб покрылся испариной, хотя от реки веяло прохладой. Он еще долго оставался у воды, размышляя о том, что такое любовь, как красивы лилии и как жестоко ошибается человек с плакатом, возвещающим конец света.
Он стоял, руки в карманы, неподвижный, словно статуя. Его широкие плечи и красиво очерченная голова были отчетливо видны на фоне освещенной луной реки. Некоторое время Александра с тревогой наблюдала за ним. Неужели она своими разговорами о его неспособности иметь детей вселила в его душу сомнение и неуверенность в их будущем?
— Райли, — тихо позвала она.
Он обернулся и взял ее за руку. Его глаза блестели, но не от слез — в них отражались огни на реке. Он улыбнулся и сказал:
— Песня называется «Откровение». Это она крутится у тебя в голове ночью. Ты говоришь, что она тебе знакома, но ты не можешь вспомнить слова.
— Нет, — нахмурилась она, — это название ни о чем мне не говорит. И все же я ее знаю. Такая знакомая мелодия…
— У нее нет слов.
— О, а я бы могла поклясться, что есть. Ты уверен?
— Уверен. Это я написал музыку, а слов никаких не писал.
— Ты написал музыку?
Он притянул ее к себе и зашептал на ухо:
— И ты не могла слышать ее раньше. Ты слышала ее всего один раз. То, что ты напевала мою песню и была уверена, что знаешь слова, — это знак.
— Знак чего? Вот уж не думала, что юристы верят в судьбу.
— Более точно песню следовало бы назвать «Надежда». Я надеялся, что моя музыка что-то для тебя значит, особенно потому, что мое виртуозное исполнение не произвело на тебя никакого впечатления.
— Надеюсь, я не слишком огорчила тебя сегодня, когда я…
Райли приложил к ее губам палец.
— Александра, произошло недоразумение…
— Я тебя все же огорчила, да? Больше никогда не буду говорить на эту тему, разве что ты сам захочешь.
Райли покачал головой и издал какой-то непонятный звук. Что это с ним? — подумала Александра.
— Александра, я вовсе не бесплоден.
— Что?
— С моим… э… все в порядке. У меня есть все основания полагать, что мой… э… инструмент находится в отличной форме.