— Блейк? — спросила я, вглядываясь в тонированные стекла и силясь разглядеть что-нибудь знакомое.
Я понятия не имела, где мы едем.
— Блейк, — вздохнул Джеймс.
— Вот, наверное, ржет надо мной во все горло, — сказала я, расчесывая волосы пальцами.
Пребывание под калифорнийским солнцем сказалось на них не лучшим образом; приеду в гостиницу, разберусь с посекшимися концами. Вот гадость… Еще одна гадость Лос-Анджелеса.
— Так какие же у тебя были планы?
— Ты о чем?
— Ну, если это в планы не входило, то что входило? — спросила я, глядя на свое отражение в темном стекле.
Отражавшаяся там девица выглядела настолько жалкой, что я ее не узнавала.
— Энджел, я не хотел ставить тебя в неловкое положение, — тихо сказал Джеймс.
Внутренне я никак не могла простить себе искренний шок от увиденного в туалете. Дженни права: я чудная какая-то — будто вчера родилась.
— Джеймс, я рассказывала, что случилось с моим бывшим? — спросила я наконец.
— С Алексом? — с готовностью спросил Джеймс.
— Нет. Я не считаю, что между мной и Алексом так-таки все кончено.
С тонированного стекла на меня глядела другая Энджел. Я стерла размазанную вокруг губ помаду и немного взбила волосы. Отражение начало походить на что-то более знакомое. Знакомое и очень, очень разъяренное.
— Я говорю о моем бывшем из Лондона. Он мне изменял с девицей из теннисного клуба. На свадьбе моей лучшей подруги я застала их на заднем сиденье нашей машины.
— Надо же, — озадаченно протянул Джеймс. — Мне очень жаль.
— М-м-м, это был самый неловкий момент в моей жизни, — продолжала я, обводя пальцем контур лица, отражавшегося в запотевшем стекле. — Это был ужас, сущий кошмар — так опозориться на глазах у всех подруг и родственников! Пережить предательство человека, которому я доверяла! Честно говоря, в глубине души я считала, что мне никогда не оправиться от такого удара.
— Могу себе представить, — осторожно согласился он.
— Но когда я помочилась в его несессер и улетела от него на другой континент, то словно заново родилась.
Сделав это трогательное признание, я потянулась через сиденье и взяла Джеймса за руку.
— Не может быть! — ахнул он.
— Еще как может! А во время первого вальса я сломала руку жениху. — Я стиснула неестественно холодную и влажную руку Джеймса. — Он знал об интрижке и ничего мне не сказал. Ты не считаешь, что этим я перешла все границы приличий?
— Вроде бы нет…
Загар на лице Джеймса приобрел болезненный зеленоватый оттенок.
— Так вот, я даже представить себе не могу, что сделаю с тем, кто взялся позорить меня перед всем свихнувшимся на кумирах Западным полушарием.
— Энджел, честное слово…
Я сильнее сжала его руку.
— Может, нанять группу бродяг нагадить в его машину?
— Клянусь, я все улажу! — взвизгнул Джеймс.
— Или вернуться и рассказать папарацци о его тайном любовнике?
Настала мертвая тишина. Через несколько долгих секунд Джеймс сказал:
— Они тебе не поверят.
— Готова спорить, здесь возможны две равноправные концепции развития событий. — Я с наслаждением погрузила ногти в его ладонь и отшвырнула вялую руку прочь. — Первая, которой я искренне придерживалась до сегодняшнего дня, заключается в том, что никто не верит тому, что пишут на сайтах светских сплетен. А другую, насчет проверки временем, я бы резюмировала как «весна покажет, кто где гадил».
Бездонные синие глаза Джеймса Джейкобса были совершенно пусты. Признаюсь, это угнетало.
— Знаете пословицу: «Нет дыма без огня»? — сложила я губки бантиком. — Это же роскошная сплетня! Какая разница, поверят или нет! Главное, что напечатают!
— Никто такого печатать не станет, — покачал он головой. — Слишком рискованно, побоятся судебного иска. Да и ты этого не сделаешь.
«Лексус» резко затормозил. Приоткрыв дверцу, я увидела длинный ряд звезд на вымощенном плиткой тротуаре. Мы стояли перед отелем «Голливуд». Слава Богу!
— Энджел, пожалуйста, поговорим как люди.
Джеймс схватил меня за руку, пытаясь удержать.
— Ты решил окончательно вывести меня из себя? — не выдержав, заорала я, вырываясь. — Я ведь не шутила насчет бродяг!
Сразу разжавшаяся хватка привела к тому, что я потеряла равновесие и сделала несколько судорожных шажков, балансируя между Гретой Гарбо и Джулией Эндрюс. Между монахиней и затворницей. Весьма прозрачный намек на мою будущность.
— Возьми трубку, возьми трубку, — монотонно повторяла я, бегая по номеру и слушая длинные гудки.
Ноутбук стоял открытым на прикроватной тумбочке; на мониторе красовались фотографии, где Джеймс целует меня и романтически забрасывает в «лексус», причем выражение шока и ярости на моем лице в Интернете уже расписали как нетерпение и страсть. Естественно, телефон Алекса не отвечал.
Наверное, это к лучшему, подумала я, швырнув сотовый в дальний угол. Я ведь даже не придумала, что сказать. «Алекс, кинозвезда и мировая знаменитость, которому весь мир приписывает десятки романов с самыми красивыми женщинами планеты, на поверку оказался „голубым“, только это секрет, никому не говори»? Нет, этому никто не поверит. Надо продумать правдоподобное объяснение, пока Алекс не перезвонил.
Если только это не он звонит.
— Алекс?
— Да, Энджел?
— Алекс. — Я сделала глубокий вдох. — Мне нужно с тобой поговорить, пока ты не видел снимков.
— Энджел, я уже видел снимки, — раздельно сказал Алекс. — Мы условились обо всем поговорить, когда ты вернешься.
— Да, но… — Я панически оглянулась на ноутбук. — То были старые фотографии.
— То есть?!
— Ну, там появились новые.
Я опустилась на кровать и уставилась на ногти на ногах. Учитывая, что от полуночного Голливудского бульвара меня отделяла всего пара этажей, в номере было очень тихо. Об этом обязательно нужно писать на веб-сайте отеля — хороший коммерческий аргумент.
— Тоже сделанные вчера?
— Нет, но я могу все объяснить.
— На каком они сайте? — спросил Алекс очень ровным голосом. — Или опять на всех?
— Алекс, пожалуйста, не смотри, дай мне объяснить!
Я вздрогнула от легкого шелеста клавиатуры в трубке. Ну конечно, он сидит за компьютером!
— Должен сказать, ты прекрасно выглядишь, — сказал он наконец. — Мало у кого есть возможность полюбоваться изменой своей девушки в реальном времени. Боже, благослови Интернет!