Взрослый колхозник все еще не посещает существующие клубы, и не посещает потому, что нет в клубах культурных развлечений, не ведется работы.
Все эти вопросы требуют скорейшего разрешения. Культурный стан только тогда будет культурным в истинном значении этого слова, когда в нем, кроме бани, будет и книга, когда книга станет столь же необходимой, как и баня.
Постройкой бани и уборной вовсе не исчерпывается культработа. Об этом нелишне вспомнить именно теперь, когда колхозы района подводят итоги года. И не только вспомнить, но и наметить план действий.
Я предлагаю для начала следующее:
1) Всем колхозам нашего района подписаться на журнал «Колхозник», который организован по инициативе А. М. Горького и выходит под его непосредственным наблюдением.
В журнале печатают свои произведения наши лучшие писатели, ученые, публицисты. Несомненно, «Колхозник» станет наиболее популярным журналом среди колхозников.
2) Всем правлениям колхозов выделить средства на приобретение книг и журналов, чтобы каждый колхоз в 1935 году имел небольшую библиотеку.
Отсюда и начнется борьба с бескультурьем и равнодушным отношением к книге.
1934
Два дня я провел в хуторе Подкущевка, где в дружеской беседе с красными партизанами мы намечали пути создания будущей книги о прошлом и настоящем героической Подкущевки. Зимой этого года я получил из хутора письмо от краснознаменцев, командиров партизанских отрядов, товарищей Попова и Тютюнникова. В этом письме они рассказали мне замечательную историю своего хутора. С начала гражданской войны из 320 дворов, насчитывающихся на хуторе, около трехсот человек ушло в красные партизанские отряды биться с отрядами южной контрреволюции (Корнилов, Каледин), а преобладающая часть подкущевцев влилась в известный на Северном Кавказе отряд товарища Жлобы. Часть подкущевцев целиком составила команду бронепоезда «Истребитель № 1», взорванного ими при отступлении в Кизлярском тупике, и затем снова, на новом бронепоезде, билась до конца гражданской войны.
Из ушедших бойцов после окончания гражданской войны на хутор вернулось только несколько десятков человек. Остальные погибли, защищая дело революции. Из оставшихся в живых нескольких десятков 6 человек награждены за боевые отличия орденами Красного Знамени и 12 — Почетными грамотами ЦИК СССР. Большинство из них инвалиды.
В последующие годы мирного строительства эта немногочисленная группа оставшихся в живых партизан вела ожесточенную борьбу с остатками засевших в Подкущевке белогвардейцев и кулачества и сейчас составляет основное ядро подкущевского колхоза.
1935
Горький горячо любил человека — борца за светлое будущее человечества и со всей силой своего пламенного сердца ненавидел эксплуататоров, лавочников и дремавших в тихом болоте провинциальной России мещан…
Меня поражали колоссальные, разносторонние знания Алексея Максимовича, его неустанное трудолюбие, суровая требовательность к себе.
Произведения Горького учили русский пролетариат бороться с царским правительством. Будучи за границей, я убедился, как западный пролетариат знает и любит Горького, на бессмертных произведениях его учится бороться с капитализмом…
Горький, человек несгибаемой воли, исключительного таланта, с большим трудом вышел на большую литературную дорогу. В царские времена гибли талантливейшие представители народа, не в силах пробиться к источникам знания. Старый режим давил лучшие проявления талантов народа. Сейчас в Советской стране, как нигде и никогда, для молодежи созданы все условия, чтобы овладеть всеми высотами культуры.
1936
Из рядов советской литературы смерть вырвала самого мужественного, самого стойкого писателя-бойца. Даже поверженный болезнью, безмерно страдающий, он до последнего вздоха сражался оружием писателя-коммуниста за великие идеи своей партии. На примере Островского миллионы людей будут учиться, как надо жить, бороться, побеждать, как надо любить свою родину.
Мы горды за страну, за партию, за Ленинский комсомол, воспитавших такого замечательного человека. О нем будут вспоминать с любовью, признательностью и восхищением.
Велика тяжесть понесенной нами утраты.
23 декабря 1936 г.
Капитан Анхель Антем, участник испанской делегации, спрашивал меня, каковы материальные условия труда советского писателя.
На этот вопрос мне неоднократно приходилось отвечать во время поездок в Западную Европу. Каждый раз я обстоятельно разъяснял глубокую принципиальную разницу, существующую между писателем советским и буржуазным. Капитализм, приручая продажных писателей, развращает даже честных литераторов. Я, разумеется, не говорю о таких писателях, бойцах-антифашистах, которые связали свою судьбу с делом демократии и прогресса.
Буржуазный писатель поставлен в такие условия, которые культивируют в нем черты индивидуализма, оттирая на задний план общественное значение литературного творчества. И в этом он является антиподом советского писателя.
Нельзя себе представить советского писателя, оторванного от советской питательной среды. Нам кажутся очень наивными житейские идеалы некоторых дореволюционных писателей. Собственная вилла на берегу Черного моря, автомобиль. Все это, право же, ничего общего не имеет с нашими мечтами, нашими идеалами.
Каковы взаимоотношения советского писателя и советской общественности, можно проследить и на моей личной биографии.
Я, житель станицы Вешенской на Верхнем Дону, в годы гражданской войны боролся за победу советской власти. Меня родила, воспитала советская власть и партия большевиков. Я — сын советского народа. И заботу советской власти обо мне я не могу назвать иначе, как ласковой материнской заботой о сыне.
Капитан Антем интересовался еще тем, почему Союз советских писателей не входит в Пэн-клуб, международное объединение писателей. На этот вопрос ответить несложно. Членами Пэн-клуба являются и фашисты. А мы, советские писатели, не можем входить в литературную организацию, где обретаются фашисты.
В этой связи хочется сказать несколько слов о том, как советские люди относятся к героической борьбе испанского народа против фашизма и реакции.
Мне вспоминается, что в английской палате общин некий депутат, коснувшись скандальной позиции Комитета по невмешательству, сокрушенно заявил, что он разочарован деятельностью упомянутого комитета.