Я был среди депутатов и с радостью голосовал за эту декларацию.
После того как Женевское совещание стало историческим фактом, излишне говорить о том, что препятствовало стремлению советского народа значительно расширить культурный обмен с заграницей.
Нет необходимости повторять, что «холодная война» и открытое доброжелательное культурное сотрудничество несовместимы.
Было время, когда наши культурные связи с такой страной, как США, укреплялись и развивались. Боевое сотрудничество американского и советского народов создало все предпосылки к тому, чтобы наши дружеские связи расширялись и в послевоенное время.
К сожалению, получилось не так.
Попытки нашей страны развивать культурные связи с США оставались тщетными или почти тщетными.
Правда, среди сотен и тысяч иностранных гостей, ежегодно приезжающих в Советский Союз и путешествующих по нашей стране, было немало и американцев. Однако до недавнего времени мы не встречали ответного гостеприимства.
Но, повторяю, сегодня я хочу говорить не о прошлом, а о будущем.
Я убежден, что, если «дух Женевы» отныне проникнет во все области международной жизни, дело расширения культурных связей получит широкие перспективы.
У писателей всего мира должен быть свой круглый стол. У нас могут быть разные взгляды, но нас объединит одно: стремление быть полезным человеку.
И если говорить о нас, советских писателях, то нам искренне хотелось бы, чтобы наши дружественные связи со всеми писателями были бы столь же тесными и активными, как из года в год крепнущие отношения с нашими собратьями по перу из многих стран Запада и Востока.
Я был бы очень рад узнать, что́ думают на этот счет мои американские, английские, западногерманские и японские коллеги.
Я говорю о них в первую очередь потому, что именно с этими странами наши культурные связи в послевоенные годы оставляли желать много лучшего.
Такова первая цель моего письма.
Во-вторых, я позволю себе внести некоторые предложения в связи с деятельностью нового журнала.
Я думаю, что журнал призван публиковать все истинно талантливое, что́ помогает людям жить достойной человека жизнью.
Я был бы рад, и думаю, что далеко не я один, если бы ваш журнал стал трибуной творческого общения для всех, кому дорого живое дело современной литературы. Мы были бы благодарны журналу, если бы на своих страницах он организовал переписку советских читателей (в том числе и литераторов) с авторами печатающихся у вас произведений.
Возможно, что при чтении этих произведений, раскрывающих духовный мир, борьбу и надежды разных народов, у советских читателей возникнут мысли, небезынтересные для зарубежных писателей. Нет писателя, которому было бы безразлично мнение читателей. Помню, с каким интересом я знакомился с откликами зарубежных читателей, в том числе американских, на издание «Тихого Дона». Эти отклики были разноречивы, далеко не все я в них принимал, но для меня как писателя они были поучительны.
Мне кажется, что такая переписка способствовала бы взаимному духовному обогащению и познанию.
Пишу это письмо с сознанием, что наступило время, когда при наличии доброй воли и взаимоуважения делу всемерного развития культурных связей может быть придан широкий размах, разумеется, лишь в том случае, если усилия будут взаимны.
Все эти вопросы я ставлю, естественно, в самой общей форме, потому что убежден — при наличии единодушия в главном все остальное приложится.
Я был бы рад узнать мнение моих зарубежных коллег по этому вопросу.
Глубоко убежден, что мы найдем общий язык.
1955
Накануне Нового года не хочется повторять давно уже всем известные истины о задачах и целях нашего искусства. Сухая это была бы закуска к новогоднему столу! Я справедливо полагаю, что все мы, каждый в своей области творчества, достаточно грамотные люди, а потому и должны знать, чего от нас ждет народ и что и как мы должны делать. Мне лишь хочется от всего сердца пожелать нашему могучему советскому искусству и литературе новых замечательных свершений в наступающем году. А представителям искусства и литературы: молодым — творческой зрелости, зрелым — молодого задора и упорства в постоянном стремлении к совершенству.
1956
Мои друзья из нашего писательского руководства ставят меня иногда в неловкое положение. Дескать, тебе необходимо выступить: «Скажи молодым писателям прочувствованное слово».
— А о чем?
— Ну, о том, что писательский труд не легкий, о том, что бывает он тяжел, что писательская профессия трудна, что это святое дело.
И что же получается?
Отобрали мы из молодых триста шестьдесят самых талантливых, самых способных. И стоит ли мне с такими способными говорить об азах? Буду говорить, как с равными равный.
Что же, если говорить о литературе и, в частности, об этом совещании, то кое в чем я не согласен с докладчиком т. Ажаевым.
Мне, например, не нравится та часть его речи, где он, давая положительную оценку тому или иному произведению, считает необходимым в бочку меда непременно пустить ложку дегтя. Как будто не будет семинара, где можно разобрать подробно достоинства и недостатки того или иного произведения, манеру авторского письма — все то, из чего складывается творческая сущность произведения. Стоило ли с такой высокой трибуны говорить о деталях и подробностях?
В частности, мне казалось, он нашел нужное слово, когда привел высказывание Горького насчет того, что одно дело выучиться лыко драть, а другое дело — лапти плести.
Я не буду занимать ваше время долго. Если речь идет о лыке, все-таки хорошо драть лыко как будто на одном и хорошо знакомом месте, и основательно, а не в порядке кратковременных наездов. А у нас вот шарахнулись и пожилые и молодые на целину за темами и сюжетами. И мы видим, результат не так уж хорош, а зачастую просто плачевный. Человек пробыл один-два месяца, допустим, даже полгода, лыка надрал, а лапти все равно не получаются.
Большинство из вас из областей. Это хорошо, ближе к жизни.
Мне хотелось бы вам пожелать, чтобы вы в литературе не остались перестарками. Известна такая категория девиц, которые долго не выходят замуж. Пусть скорее приходит к вам творческая зрелость. Пусть она радует не только нас, писателей, но и читателя, огромного и требовательного, настоящего читателя, какого, пожалуй, нигде в мире еще нет.
И в связи с этим еще одно пожелание: не оставайтесь в литературе до старости в детских коротких штанишках! А такие, к сожалению, у нас еще бывают.