Все они еще были как в тумане, и хотя с момента встречи пробежали лишь минуты, они показались им бесконечными. Воцарилась тишина. Эльвира, с трудом удержав набежавшую слезу, прижала к себе руку Малапрада.
— А как же я? — раздался вдруг голос Флоримона. — Я едва жив, а на меня никто не обращает внимания.
Все обернулись к нему и разразились смехом. Флоримон, покрытый снегом, с бахромой сосулек на шапке, стоял, привалившись к двери.
Граф бросил на сына дружески участливый взгляд.
— Помогите ему. Он совсем выбился из сил.
— Ну нет, больше ты меня не проведешь, — ворчал Флоримон, — больше я с тобой не пойду…
Только тут все увидели, что бедный парень и впрямь превратился в ледышку и был, как говорится, при последнем издыхании.
Кантор и Жак Виньо подхватили его и отнесли на постель. Они сняли с него обувь и одежду, Анжелика подбежала осмотреть сына.
— Бедный мальчик! — шептала она, целуя его. Она с головы до пят растерла Флоримона водкой, потом села рядом и долго массировала его окоченевшие ноги.
Он уснул безмятежно, как в детстве, а госпожа Жонас принялась готовить для всех грог.
— Стало быть, вы убили его? — спросила Анжелика, когда они с мужем остались вдвоем в своей крохотной спальне. — Вы его убили, не так ли? Вы рисковали своей жизнью из-за такой глупости? Только из-за того, что какой-то волокита решил поухаживать за мной?.. Скажите, ну разумно ли это, мессир де Пейрак?
Граф рывком бросился поперек кровати и с наслаждением вытянулся на ней. Иронически глядя снизу вверх на Анжелику, он слушал ее гневные речи.
— Пон-Бриан — он ведь оттуда, с севера, — снова заговорила она, наклоняясь к нему. — Теперь, когда в Канаде узнают об этом, они придут отомстить за него, они расторгнут договоры…
— Договоры давно уже расторгнуты, — сказал де Пейрак. — Едва высохли на них чернила, как нас приговорили к смерти и подослали к нам патсуикетов.
Он приподнялся и ласково взял ее за прядь волос на лбу, чтобы заставить ее смотреть ему прямо в глаза.
— Слушайте меня внимательно, радость моя. В моей душе живет одна страстная потребность, и она не скоро умрет во мне. Это потребность обладать вами. И естественно, я хотел бы, чтобы вы целиком и полностью принадлежали лишь мне одному. Называйте это ревностью, если вам угодно, пусть! Но ведь ни вы, ни я не достигли еще возраста, когда тело становится равнодушным, нам пока еще далеко до этого. И я никогда не оставлю вас бороться один на один с вашими соблазнителями…
— Уж не боитесь ли вы, что меня обольстит кто-нибудь вроде этого Пон-Бриана?
— Нет, не боюсь. Но я предчувствую, что здесь могут объявиться более смелые, чем этот лейтенант. Просчеты одних — хороший советчик другим. Знайте же, что уметь защитить свою честь в этих диких странах — вопрос жизни и смерти!.. А вы — моя жизнь!.. И я убью всех, кто попытается отнять вас у меня… Вот это я должен был сказать вам.
И так как она сидела, склонившись к нему, он внезапно притянул ее к себе и с силой приник к ее губам своими пересохшими, потрескавшимися на морозе губами.
Флоримон доверительно рассказывал Кантору.
— Я уже думал, что не выдержу. Отец мчался с такой легкостью, словно он краснокожий или канадец.
— На шпагах или на пистолетах?
— На шпагах. Это великолепно. Отец знает все финты, особенно один выпад… О, нужно быть жонглером, чтобы его сделать, честное слово… Тот хорошо защищался. Фехтует он так себе, но быстрый и выносливый.
— И… он убит?
— Ясно, что убит. От такого удара он уже не поднимется! Прямо в лоб!..
Флоримон снова бросился на свое жалкое ложе, глаза его горели.
— О, шпага! Вот оружие дворянина! Здесь, в этой дикой стране, уже и не помнят, что такое шпага. Здесь выясняют свои отношения с помощью томагавков и кастетов, как индейцы, или с помощью мушкетов, как наемники. Нет, пора вспомнить о шпаге! Шпага — вот оружие дворянина… Как это великолепно, тебя оскорбили, и ты доставляешь себе такое удовольствие — дерешься на дуэли!..
Придя в себя после трудного похода, Флоримон однажды тайком забрался в кладовую и выбрал там пузатую тыкву, золотистую, словно солнце. Острым ножом он вырезал на ней глаза, нос и рот, раскрытый в широкой улыбке.
Сделав в верхней части дырку, он очистил тыкву от мякоти и вставил внутрь свечу. Потом хорошенько спрятал свое творение. Приближался сочельник.
По обычаю с приходом волхвов в крещенский сочельник должно наступать всеобщее веселье, а после того, как на голову счастливца, «бобового короля», возложат корону, начинается пиршество и в подражание волхвам все преподносят друг другу подарки.
Готовясь к празднику, каждый старался превзойти других в выдумке. Эльвира отправилась на опушку леса наломать веток остролиста с красными ягодами. Октав Малапрад пошел помочь ей. Они вместе поставили их в две большие чугунные ступки, ради такого случая принесенные из мастерской. Получилось очень красиво, и они, став поодаль, чтобы оценить свою работу, залюбовались блеском глянцевых листьев с такими же глянцевыми ярко-красными ягодами, стоявшими в двух огромных темных «вазах» на противоположных концах стола. Потом они посмотрели друг на друга и улыбнулись, охваченные светлой и нежной радостью. Благостное умиротворение, в котором люди пребывают обычно в рождественские дни, казалось, охватило и их, и они робко соединили свои руки.
Надо сказать, что после возвращения графа с севера, вернее, после того как они увидели Анжелику на коленях перед графом, сжимающую его в своих объятиях, увидели ее взгляд, который не забудут никогда, что-то изменилось в их отношениях.
— Если можно любить, как они, тогда стоит жениться… Да, тогда стоит…
— сказал вскоре после этого старый Маколле, покачивая головой.
И все вокруг него согласно закивали, затягиваясь своими трубками. Они увидели, что на свете, оказывается, существует настоящая любовь. Но она, по-видимому, не для них, изгнанников, неудачников, они ее не познают никогда.
Но она существует…
Она украшает жизнь, рождает мечты…
Они чувствовали также, что отныне зависят не только от своего хозяина, но и от власти обоих супругов, власти, внушающей им доверие.
За обедом, который проходил теперь оживленно, за теплой, дружеской беседой они весело и с прибаутками проглатывали надоевшую маисовую кашу и копченое мясо. Они все были добрыми друзьями, добрыми компаньонами, они понимали друг друга, поддерживали друг друга. Так пусть же приходят сюда те, кто хочет искать с ними ссоры!..
Пиршество готовилось в глубокой тайне. Каждому почет по заслугам, и потому прежде всего было высказано, наверное, тысяча и одно предложение, как распорядитьсягоспожой свиньей,которуюнаконец закололи.