Маленькая англичанка Роз-Анн уже поправилась. Это была высокая, но хрупкая, бледная девочка, которую цветущий вид Онорины, казалось, пугал. Онорина покровительственно звала ее малышкой, хотя Роз-Анн была в два раза старше ее. Девочки прекрасно находили общий язык, играя в куклы и часами готовя для заморских принцесс микстуры, которые затем поглощал Ланселот.
Анжелика заметила, что Кантор перестал изводить Онорину и временами даже проявлял к ней доброе внимание. Он целыми днями, а случалось, даже и ночами пропадал в горах, где бродил в сопровождении своей маленькой росомахи. И его отец не препятствовал этому. Возвращаясь, Кантор рассказывал любопытные истории о своих ночных прогулках и обещал Онорине как-нибудь взять ее с собой на ночь, чтобы она при свете луны посмотрела на волчью семью с волчатами. Он стал более разговорчив, охотнее делился своими мыслями.
— Я люблю волков, — говорил он, — они чувствительные, умные. Собака — животное свирепое. А волк — нет, только когда он защищается. Собака рассчитывает на человека. Волк — нет. Он знает, что он один, что у него нет друзей.
Повсюду в окрестностях форта возникали индейские типи, слышались крики детей, лай собак, вились неторопливые дымы очагов.
В один прекрасный день в Вапассу появился величественный Пиксарет. Он прошествовал по берегу озера, гордо потряхивая перьями ворона, что вместе с нитями жемчуга украшали его голову, и, улыбаясь, вошел во двор, бросая по сторонам надменные взгляды. Казалось, он даже не заметил, какое волнение вызвал его приход, и прямо прошел к мужчинам, которые так же, как и Анжелика с Эльвирой, находились во дворе. В знак сердечного приветствия индеец поднял руку с раскрытой ладонью. Потом он протянул плотнику Виньо что-то странное, что они сначала приняли за кусок меха, нечто вроде грязного хвоста ондатры.
— Хотите скальпы ингизов?.. Скальпы англичан?
Эльвира, чувствуя, что ее мутит, поднесла руку к губам и убежала.
— Хотите скальпы ингизов? — повторил индеец. — Они целые. Я сам снял их в Джемстуке с голов этих нечестивых койотов, которые предали господа нашего Иисуса Христа… Хотите повесить это над вашей дверью? Если вы добрые христиане…
И, расхохотавшись в лицо растерявшимся мужчинам, вождь патсуикетов оборвал себя на полуслове, круто повернулся и ушел, как и появился, полный надменности, потрясая на вытянутой руке своими гнусными трофеями.
В начале июня прошел слух, будто на лодках по реке Кеннебек поднимается вооруженный отряд. Они уже долго жили слишком спокойно. Они даже иногда смеялись, вспоминая, что возомнили себе, когда устраивались на зиму в форте: думали, что не увидят ни одной живой души в течение долгих месяцев. Кто, мол, осмелится пересечь эти таящие смерть пустынные пространства? Но, как оказалось, канадские французы осмеливаются на все. Вот что узнали жители Вапассу за минувшую зиму. Зимой им, отрешенным от всего мира, отнюдь не пришлось скучать. Их навещали. И уж теперь, когда у них с избытком сил и достаточно пороха и пуль, изготовленных на руднике, пусть приходят! Теперь у них есть все, чтобы принять непрошеных гостей…
Но вскоре по некоторым подробностям, сообщенным индейцами, которые принесли эту весть, выяснилось, что речь идет о наемниках, которых набрал Курт Риц, доверенное лицо Жоффрея де Пейрака. Граф с этой целью оставил его в Новой Англии.
Волнение сменилось заботами. Никола Перро ушел с эстафетой, а все остальные принялись спешно сооружать помещения, где могли бы расположиться наемники. Спустя несколько дней появился посланец Никола Перро.
— Они идут!.. Они идут!
Не выдержав, все устремились навстречу. Жители Вапассу и индейцы бежали вдоль берега. Когда они достигли конца третьего озера, из зеленых зарослей, совсем рядом с низвергающимся в пучину водопадом, показался первый путник. Он был в стальных латах, плечистый, похожий на германца, с жесткими волосами и светлыми глазами под кустистыми бровями — типичный наемник, каких можно встретить на полях сражений в Европе, ступающий по земле Нового Света. Они окружили его и с волнением приветствовали. Он ответил по-немецки.
Затем во главе с Никола Перро появились и остальные. Их было тридцать человек: англичане, шведы, германцы, французы и швейцарцы, ирландцы.
Жоффрей де Пейрак сразу заметил, что самого Курта Рица среди них нет, а ведет отряд его верный друг лейтенант Марсель Антин. Это был швейцарец-дворянин из французского кантона. Он приветствовал графа де Пейрака и передал ему довольно пухлое послание, в котором, сказал он, объясняется отсутствие их командира Рида. Что же касается его самого, то он взял на себя его полномочия и счастлив, что исполнил порученное ему дело. Он сказал также, что одна парусная лодка отправилась по реке одновременно с ними, другие последуют за ней. Провизия уже отправлена с его людьми, и еще каждый из тех, кто пришел с ним, принес с собой по бочонку водки или вина, предназначенному для праздника по случаю их прибытия.
На вопросы де Пейрака о Рице, не заболел ли он, не ранен ли, Марсель Антин уклончиво ответил, что объяснение содержится в письме, которое, если мессир граф пожелает, они вместе обсудят позднее.
Жоффрей де Пейрак согласился с его предложением. Не надо ничем омрачать радость первых часов встречи!
В Вапассу на просторной поляне, неподалеку от лагеря индейцев, их уже ждали длинные столы на козлах. И вот на глазах у оторопевших индейцев начался пир. Анжелика ходила от одного стола к другому, присаживалась около новичков, расспрашивала их, стремясь перекинуться хотя бы несколькими словами с каждым.
Ее сердце ликовало. Гимн радости звучал в ее душе. «Мы победили, мы победили», — думала она.
А со старожилами Вапассу она обменивалась радостными взглядами сообщников. И когда она проходила мимо этих людей, ставших ей за зиму такими близкими, она крепко жала руку каждому из них. Ей хотелось обнять всех, даже Кловиса, и со слезами на глазах благодарить их. Она вспомнила слова мужа, сказанные ей в те дни, когда они еще только готовились к зимовке в Вапассу, слова, которые он произнес тогда с таким убеждением, что заставил ее поверить в их правоту: предстоящая зима покажет, чего стоит каждый из них.
И вот зима осталась позади. Они все здесь, живые. Каждый из обитателей Вапассу доказал за эти месяцы, чего он стоит, даже женщины и дети! Все остались верными самим себе и тому, кто предложил им тогда держать пари, что они выживут. И теперь к ним пришла победа.
Да, победа, потому что тридцать солдат — это сила в Новом Свете, где большинство крепостей могут похвастаться всего лишь пятью или шестью защитниками. Кто отныне сможет одержать верх над фортом на Серебряном озере?.. Завтра наемники возьмутся за работу, будут валить деревья, воздвигнут неприступные крепостные стены.
Победа!
Ведь если взвесить все, то, когда они высадились здесь, в этой обманчивой
— ибо она казалась пустынной — Америке, чем могла она устрашить их? Шесть с небольшим тысяч канадцев на севере, около двухсот тысяч англичан на юге, живущих на побережье и в устье больших рек, на западе двести тысяч ирокезов, дружески настроенных по отношению к англичанам, и почти столько же союзников Новой Франции на востоке — абенаков, алгонкинов и гуронов.