Джессика приложила Матильду к сосцу.
Анджель отпихнула ее.
Это повторялось снова и снова.
Полчаса. Маленький Бальтазар извивался и блеял, Матильда начинала терять силы.
И вдруг… Анджель подняла голову и посмотрела на Рауля, потом — на Джессику.
— Ну же, — поощрительно сказал Рауль, — давай. У тебя достаточно любви для двоих детей.
Им показалось, что Анджель вздохнула. Повернувшись к Матильде, лежавшей у ее бока, она ткнула ее носом, лизнула — и наконец позволила присосаться к своему сосцу.
Рауль осторожно опустил Бальтазара на пол. Он протиснулся под вымя матери, и оба альпака воссоединились со своей матерью.
Теперь они шли в конюшню, опасаясь, что счастливый конец может оказаться не столь уж счастливым: что, если Анджель снова отвергла своих детей?
Но все три альпака крепко спали на сене. У вымени Анджель лежало по близнецу. Услышав, что кто-то вошел, она пошевелилась, подняла голову и сонно зевнула.
— У нас получилось, — с удовлетворением сказал Рауль. — Мы объединили семью альпака.
— Свою тоже, — тихо заметила Джессика.
— Да, дорогая.
И два месяца спустя… другая церемония.
Две урны с прахом. Одна — из склепа в Париже, вторая — из детской стены колумбария в Сиднее.
Лизль и Доминик.
Они собрались вместе в этот день: старый священник, благословивший их брак, Рауль и Джессика, их семья и все, кто любил их.
Они стояли в обнесенном каменным забором саду, в который выходила кухня. Кругом буйствовали цветы: розы, глицинии, жасмин, жимолость, дельфиниум. В центре тянулись грядки с овощами, которых хватило бы, чтобы накормить небольшую деревню. Куры, поквохтывая, бродили по огороду в поисках червяков. В голубятне, устроенной в дальнем конце, влюбленно ворковали голуби. Сквозь проемы в древней стене синело море.
Это было излюбленное место обитателей замка. Сюда приходили каждый день. Эдуар играл здесь со своими альпака, несмотря на то что они представляли серьезную угрозу для салата. Слуги обменивались здесь сплетнями. Луиза и Генри сидели, взявшись за руки, и смотрели, как играет их внук. Рауль и Джесс любили гулять здесь ночью, когда лунный свет придавал саду особое очарование. И скоро… Пройдет несколько месяцев, и сюда будут выносить колыбельку, чтобы малыш получил дневную порцию солнца.
Дом. Дом там, где твое сердце, мечтательно подумала Джессика. Ее дом здесь.
На садовой скамейке стояла «художественная» композиция из закопченной треснувшей кастрюли и такой же сковороды, которую Рауль категорически отказывался убрать.
— Они напоминают мне кое-что. Когда я смотрю на них, я думаю о том, как прекрасна жизнь.
А сейчас…
Священник произнес последние слова благословения. Луиза откинула крышку одной урны и протянула ее Раулю.
Джессика открыла свою маленькую урну.
Взявшись за руки, они повернулись лицом к морю и подняли урны. Легкий морской ветерок подхватил прах и понес его в безбрежную даль.
Урны были пусты. Джессика повернулась и крепко обняла мужа. По ее лицу текли слезы. Но безысходное отчаяние и чувство невыносимого одиночества исчезли.
Так и должно быть.
Лизль и Доминик вернулись домой.
В свою семью.