— Нужно было рассказать обо всем инспектору, — сказал Каплинский. — И вообще мне кажется, что нам лучше пригласить мистера Таунса и попытаться понять, что вообще произошло с нами за последние два дня. Я думаю, что все преступления укладываются в одну логическую цепочку…
Дронго его внимательно слушал.
— Все ясно, — сказал Каплинский, — мне, во всяком случае, все понятно. И не нужно говорить о несчастной актрисе, которая была дальней родственницей какого-то охранника. Не в них дело. Нам просто мешают. Вы ведь специалист по расследованию именно таких преступлений и должны понимать, что кто-то пытается любым способом сорвать нашу сделку.
— Возможно, — задумчиво кивнул Дронго. — А где сейчас Парыгин?
— Он в таком состоянии, что его лучше не беспокоить. Понимает, что чудом избежал смерти. И, по-моему, он немного обижен именно на вас. Он ведь был главным инициатором вашего приглашения на игру. А сейчас выясняется, что вы видели Спиридова за день до того, как мы собрались в казино. И сказали об этом Николаю только после игры. Конечно, он обиделся. Он считает, что вы его предали, не рассказав обо всем сразу после того, как увидели его начальника охраны в казино.
— Он сам сказал вам об этом?
— Сегодня ночью. Он считает, что вы как эксперт не выполнили свою работу. Извините, что я вам это говорю. Потом он уехал, и мы еще сидели целый час с Миксоном. У нас такая патовая ситуация. Двое наших компаньонов погибли, и мы должны думать о нашем деле и за себя, и за них. А насчет вас, вы не обижайтесь, так думает только Парыгин. Мы с Марком Семеновичем совсем другого мнения.
— Я понимаю… Возможно, он прав…
— Инспектор хочет собрать нас в два часа дня, — взглянул на часы Каплинский. — Возможно, для последнего разговора. В четыре часа дня мы подпишем документы в «Нейшнл Вестминстер Банке» о покупке клуба.
— Вы поедете к инспектору?
— Нет. Он приедет к нам в «Дорчестер». Вы знаете, вчера мне один из моих помощников рассказал, что несколько лет назад здесь готовили взрыв террористы. И вы тогда помогли обезвредить бомбу. Неужели действительно было подобное происшествие?
— Что-то похожее. Я точно не помню.
— Вы скромный человек, — торжественно заявил Каплинский, — но только не выдавайте меня. Мы сказали инспектору, что соберемся здесь в два часа дня. И он решил сам приехать. По-моему, у него есть какая-то важная информация для нас. Или он хочет убедиться, что мы действительно собираемся купить клуб. Он сказал нам, что всегда болел за «Манчестер Юнайтед». Можете себе представить? Почему вы ничего не едите?
— Я не голоден, — Дронго поднялся из-за стола. — Извините, что я вас побеспокоил.
Выйдя из отеля, Дронго посмотрел на часы. Уже почти десять часов. Значит, Женя Тарутина улетела в Москву.
Когда зазвонил его мобильный телефон, он подумал, что это Эдгар Вейдеманис. И быстро достал аппарат. Когда он услышал уже знакомый голос, он не поверил самому себе. Этого просто не могло быть. Или она позвонила из самолета?
— Доброе утро, — откуда-то издалека произнесла Тарутина, — извините, что я вас опять беспокою. Я сижу в полиции и хотела вам об этом сказать. Меня сняли с рейса, и теперь инспектор Таунс разрешил мне сделать один телефонный звонок. Я решила, что будет правильно, если я позвоню именно вам.
Он приехал в Скотленд-Ярд и около часа пытался пробиться к инспектору Таунсу. Но попасть в здание Скотленд-Ярда, когда вам не заказан пропуск, почти невозможно. И поэтому он все время звонил Таунсу, с которым его не соединяли. Наконец через час с лишним ему удалось найти одного из сотрудников инспектора, и тот разрешил пропустить Дронго в здание, выписав пропуск. За это время ему успел позвонить Вейдеманис.
— Мы все проверяем, — сообщил он. — Но я тебе должен сказать, что этот Спиридов очень способный человек. Он был на неплохом счету в банке, его хотели сделать руководителем охраны, но он решил перейти к Парыгину. Я думаю, что его рекомендовали Парыгину, ведь банк, в котором работал Спиридов, находился под контролем Каплинского.
— Спиридова уже нет в живых, — сообщил Дронго, — вчера его убили. Он начал стрелять, и его самого застрелили.
— Странно, — удивился Вейдеманис. — И он не попал?
— Почему ты спрашиваешь?
— Он мастер спорта по стрельбе. Брал призовые места на различных соревнованиях, в том числе и на чемпионате ЦСКА.
— Поэтому его и взяли начальником охраны, — ответил Дронго. — У меня к тебе будет просьба. Нужно проверить некоторые телефоны наших знакомых.
— Когда?
— Сегодня до двух часов дня. У вас будет пять вечера.
— Так быстро почти невозможно.
— Сделай, что хочешь, заплати любые деньги, взятку, но достань мне нужные сведения. Распечатка телефонных звонков мобильных аппаратов оставшихся трех игроков.
— Каких игроков?
— Я их так называю. Сделай все, чтобы они были у меня до двух. Брось все дела. Их телефоны я тебе продиктую.
В кабинет Таунса Дронго буквально ворвался. Инспектор с кем-то разговаривал по телефону, сделав рукой жест, чтобы гость сел на стул. Вместо этого гость нетерпеливо переминался с ноги на ногу, ожидая, когда наконец Таунс закончит разговаривать. И едва инспектор положил трубку, как Дронго бросился к столу.
— Вы с ума сошли? — крикнул он Таунсу. — Зачем вы арестовали Тарутину? В чем она виновата?
— Не кричите, — попросил инспектор, — сядьте и успокойтесь. И не нужно так переживать. Тарутину никто не арестовывал. Мы только задержали ее для допроса как свидетеля. Она хотела улететь в Москву, но мы дали указание, чтобы никто из этой компании не покидал Лондон. И, когда она начала оформлять билет в Москву, нам позвонили, и мои сотрудники поехали в аэропорт.
— Где она сейчас?
— У нас. Сейчас с ней работают мои люди.
— Я должен ее видеть.
— Господин Дронго, — устало вздохнул инспектор, — мне казалось, что вы все поняли. За два дня в группе, которую и вы представляете, произошло сразу несколько преступлений. Для меня все члены этой группы не только свидетели, но и возможные подозреваемые. И хотя вчера мы нашли основного подозреваемого в совершении этих преступлений, тем не менее мы не готовы к тому, чтобы разрешить вам участвовать в этом расследовании. Не говоря уже о том, что вы скрыли от нас один самый важный факт.
— Какой?
— Вы прекрасно знаете, какой. Я считал, что мы на одной стороне. Но, очевидно, у вас были причины скрывать некоторые факты от меня. Очень жаль. Если бы вы вчера мне сообщили, то, возможно, Спиридов остался бы жив и мы бы смогли спасти Мальсагова. Спиридов пытался убить другого человека, но случайно попал в Мальсагова.