— Конечно, безумие, — согласился он.

— Бойд, так нельзя!

— Почему, Лео? Ты знаешь, наше родство чисто условно.

— Но совершенно не условно то, что мы из одной семьи. И, на мой взгляд, крайне опасно злоупотреблять такими вещами.

— Я уже сказал, мне плевать, что ты обо всем этом думаешь, Лео, — повторил он, осыпая поцелуями ее раскрасневшееся лицо.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

И надо же было им наткнуться на Тоню, возвращаясь в особняк.

— А все-то спрашивают, где эти двое?! — лукаво проверещала нудная женщина.

— Неужто у вас спрашивают? — сухо отозвался Бойд.

Дряблые щеки женщины вспыхнули пунцовым цветом.

— Ради бога, Бойд, не понимайте все так буквально! Просто курсируют разные мнения… — многозначительно понизила она тон. — Я сочла нужным вас предупредить.

— Предупредили, — грубо отпарировал мужчина, демонстративно обняв Леону за талию. — То, что вас пригласили на ужин, не дает вам права вторгаться в дела семейные, мадам, — нравоучительно проговорил он.

Леона растерялась и готова была провалиться сквозь землю. Еще никогда она не попадала в такую неловкую двусмысленную ситуацию, притом виновной в случившемся она считала только себя.

— Я просто хотела пожелать вам спокойной ночи, Бойд, и вам также, Леона, — в оправдание себе пролепетала несуразная женщина. — И кстати, милая моя, о вас Питер справлялся, — не унималась сплетница.

— Прошу вас, Тоня, ради вашего же блага, не суйтесь в чужие дела. Ни о чем вас Питер не спрашивал. Кто вы вообще такая, чтобы у вас справлялись о Леоне или обо мне? — поставил ее на место Бойд.

— Вы всегда производили впечатление интеллигентного молодого человека, — оскорбленно поджала губы та.

— Я умею производить разные впечатления. Общение с вами к вежливости не располагает, — отрезал Бойд Бланшар, свободно пользуясь правом хозяина и «наследного принца бриллиантовой империи».

Бойд уступил Тоне дорогу, предоставляя ей идти своим путем. Он был совершенно уверен в своей правоте и моральной силе, что, однако, не ободряло Леону, а скорее наоборот. Она не успела еще почувствовать себя под его защитой, как уже попала на язык любительнице позлословить. Неуклюжее начало столь нежелательного романа определенно не предвещало ничего доброго…

— А! Вот ты где?! — дружелюбно воскликнул Питер, завидев Леону. — Я-то думал, девушку развлекать нужно… Наивно с моей стороны, не так ли?

— Гуляла в саду, — глухо отозвалась Леона, словно с нее требовался отчет.

— А пока ты гуляла в саду, эта странная Тоня разводила тут нелепые измышления, — благожелательно предупредил он ее, понизив голос. — Никогда не мог понять этой страсти к трепу.

— Да, я в курсе. Я встретила эту женщину, когда шла сюда, — кивнула Леона.

— Глупейшая из глупых, — присоединился к разговору ее сводный брат Робби. — Я выяснил, кто она такая.

— Это интересно, — произнес Питер.

— Вы не поверите, но эта курица — сестра Джинти, — шепотом объявил Роберто.

— Почему же не поверим? По-моему, это очень показательно, — рассмеялся Питер. — А какая же еще сестра может быть у такой женщины, как Виржиния? — благоразумно понизив голос, проговорил он.

— Тоня все пыталась укусить вас с Бойдом, — сообщил сестре Робби. — Намекала, что ваше одновременное с ним исчезновение что-то да значит. Эта безмозглая даже инсинуировать толком не умеет. Жалкое зрелище… Не волнуйся, Леона. Никто ее болтовне и значения не придал, — заверил он сестру, видя, как та бледна.

— Мы разговаривали в саду с Бойдом, — решив, что сознаться будет вернее, сказала Леона.

— Ты разговаривала с Бойдом? — усмехнулся брат. — Не дурачь меня, сестренка. Насколько я знаю, каждый ваш, даже самый безобидный, разговор непременно оканчивается стычкой… Хотя если хорошенько подумать, то, узнав Бойда достаточно, можно предположить, что он скорее заинтересован в мирных отношениях с привлекательной молодой женщиной, нежели в военных действиях, если они не ограничиваются пределами спальни, — прибавил он, когда Питер деликатно оставил их наедине.

— Держи свои предположения при себе, Роберто, — сурово осадила его сводная сестра.

— Но ты вся трепещешь после пресловутого разговора в саду, дорогая. Это кто угодно мог бы заметить, — настаивал на своем Робби.

— Если ты такой приметливый, то должен был обратить внимание на то, что похолодало. Я же не пытаюсь выведать, по какой такой причине ты сам весь на нервах и у тебя вид весьма бледный, братик, — поддела его Леона. — Предполагаю, для этого должна быть значительная причина, если тебе даже чувства меры И юмора изменили.

— Глупости, — отмахнулся от нее Роберто.

— В таком случае мне ничего другого не остается, кроме как спросить прямо. Что случилось, Робби? Скажи все как есть. Ты знаешь, что неизвестность изводит меня еще сильнее, — требовательно произнесла Леона, вперив в него пронзительный взгляд.

Вместо ответа Роберто сделал спешный глоток бренди и поморщился.

— Хорошо, ты прав. Здесь, действительно, не самое подходящее место для личного разговора. Полагаю, будет правильнее пройти в твою или мою комнату. Но я требую от тебя откровенности, — оговорилась она, предупредив все возможные возражения.

— Ладно… — нехотя кивнул Робби, — и закроем поплотнее дверь, — попросил он, намекая на полную конфиденциальность предстоящего разговора.

Леона настояла на том, чтобы прошли к ней, чтобы уж точно никто не помешал.

— Боже! — воскликнул он, едва они переступили порог и Леона включила в своей комнате свет. — У Джинти чудовищный вкус или она сама чудовище! Во что она превратила твою комнату?! Уверен, тетка сделала это намеренно.

— Не обращай внимания, Робби. Этот дом мне дорог не интерьером, а теми приятными воспоминаниями, что с ним связаны, и добрым отношением Руперта, — проговорила благоразумная женщина.

— Иного я от тебя и не ожидал. Но, согласись, Джинти — монстр.

— Забудь про Джинти, забудь про декор, Робби. Садись, я тебя слушаю. Мне дурно уже оттого, что ты тянешь с известием, — нетерпеливо произнесла сестра.

Роберто набрал в легкие побольше воздуха. Он приготовился нанести удар. И Леона это почувствовала. Она сурово нахмурилась, давая понять, что признание неизбежно.

— Я совершил непростительную ошибку, Лео. Вернее, я всячески постараюсь загладить ее, но не уверен, что ты мне сможешь ее простить, — он сделал паузу.

Леона не взялась подгонять брата с его признаниями. Она терпеливо выжидала, не сводя с Роберто взыскующего взгляда. Поэтому он был вынужден продолжить свое предисловие.

— Я негодяй! — объявил молодой человек. — И безумец, — добавил он. — Но Карло Д'Анджело все же похлестче будет. Пол хотя бы отделывается пособием.