От вина у Евы развязался язык, и она принялась рассказывать Дрю о своем детстве и юности. Она говорила недомолвками, но было очевидно, что он слушал ее с удовольствием. В тот момент они уже не были начальником и ассистенткой. Они были просто мужчиной и женщиной, которые хотели узнать друг друга получше.
Они как раз допивали кофе, когда к их столику подошла шикарно одетая стройная женщина. Она с любопытством поглядела на Еву и улыбнулась Дрю.
— Как мило, что я тебя встретила, — проворковала она, — ведь ты не отвечал на мои телефонные звонки.
На какую-то долю секунды Еве почудилось, что Дрю собирается попросту проигнорировать слова этой женщины, но он все-таки сделал над собой усилие и спокойно ответил:
— Я вообще не понимаю, зачем ты продолжаешь мне звонить.
— Ты же был моим мужем. — Она снова презрительно поглядела на Еву. — Ты теперь работаешь в детском саду?
— Не провоцируй меня, — отозвался Дрю. Было видно, что он с трудом контролирует нахлынувшие эмоции.
— Ты мог бы по крайней мере познакомить нас… — Ее ледяные голубые глаза буравили Еву.
— Мог бы, но не собираюсь этого делать. Как прошла вечеринка по случаю дня рождения?
Лицо бывшей миссис Форсайт прояснилось.
— Так ты не забыл?
— Такое едва ли забудешь, — резко проговорил он. — Тебе пора, Кэрол. Тебя ждут.
Кэрол Форсайт покачала головой и уставилась на Еву. На этот раз в ее взгляде сквозило больше, чем просто презрение. Это была ненависть.
— У вас роман? Конечно, роман. — Ее, казалось, только позабавило замешательство Евы. — Дорогая, он может свести вас с ума, но учтите: у него нет сердца.
— Ты слишком много выпила, Кэрол, — спокойно сказал Дрю.
— Я всегда любила тебя… — жалобно проговорила она, глядя на него.
Дрю поднялся из-за стола.
— Ты всегда занималась самообманом. Нам пора идти, а тебе следовало бы давно забыть о наших отношениях.
Тогда женщина наклонилась к Еве и быстро зашептала:
— Вы не представляете, во что ввязались.
— Простите, но я понятия не имею, о чем вы, — спокойно ответила Ева, — я всего лишь помощник мистера Форсайта.
— Тебе вообще не нужно было с ней разговаривать, — сказал Дрю, когда они садились в машину, — она этого не заслуживает.
— Мне стало ее жаль. По-моему, она жутко ревновала.
— Кэрол всегда стремилась быть в центре внимания… — тихо сказал Дрю.
— Невзирая на обстоятельства?
— Мы оба совершили ошибку, когда поженились.
— Извини.
— Так что будь осторожна, если решишь отдать кому-нибудь свое сердечко! — шутливо предостерег он.
— Осторожность — мое второе имя.
Он вдруг рассмеялся и повернулся к ней.
— У тебя слишком острый язычок, моя милая. Интересно, кто первым поцеловал эти губы? — Он задумчиво поглядел ей в лицо, и Ева задрожала как осиновый лист.
— Послушай, ты расстроен, — хрипло сказала она, — я возьму такси и…
— Ты, черт побери, знаешь, что я не позволю тебе сделать это!
Ева вдруг увидела перед собой очень ранимого человека. Вся его самоуверенность куда-то испарилась. Теперь он был просто парнем, который только что пережил неприятную сцену и чьи чувства были сильно задеты. И Ева испытала нечто странное: она больше не боялась его. Напротив, ее тянуло к нему все сильнее.
— Где ты живешь? — спросил он, заводя свой «ягуар».
— Я абсолютно уверена в том, что тебе не по пути.
— Не беспокойся об этом, Ева. — Он бросил на нее многозначительный взгляд.
— Ладно, — согласилась она и назвала адрес.
Она жила на тихой улочке к востоку от центра города. И теперь ей было не по себе оттого, что человек, подвозивший ее до дома, родился в старинном особняке, построенном на берегу реки еще в конце девятнадцатого века, а жил в собственной усадьбе где-то в районе западных холмов. Ева вспомнила, как Лиза однажды рассказывала, что бывшая жена Дрю при разводе потребовала оставить эту усадьбу ей и теперь Дрю жил в пентхаусе одного из самых престижных домов города.
Все это разительно отличалось от крохотного домика в пригороде, который снимали Ева и Бен. Их фамильное гнездо пришлось продать, когда умерла мать. Скромный бюджет не позволял оплачивать безумно дорогие коммунальные услуги, да и желания оставаться теперь в этом доме у них не было.
— Я сожалею, что тебе пришлось все это выслушать, — прервал молчание Дрю.
— Ничего страшного.
— Кэрол перестает себя контролировать, когда выпивает.
— Она все еще любит тебя, — вдруг сказала Ева, — она чувствует себя брошенной и никому не нужной.
— Это одна из ее фантазий.
— Я сомневаюсь в этом.
— Ева, ты ничего не знаешь, — мягко возразил Дрю.
— Прости, я перегнула палку.
— Ты думаешь, я не знаю, за кого ты меня принимаешь? Ты считаешь меня жестоким и опасным.
— Неправда! — выпалила она и мучительно покраснела.
— Правда, — спокойно продолжал он, — и не смей это отрицать. Я думаю, что объяснение твоему поведению скрывается в твоем прошлом.
— Господи Боже, да кто дал тебе право анализировать мои поступки?! — возмутилась Ева.
— Ты необыкновенная женщина, Ева. Ты интересуешь меня.
— Ты говоришь так, как будто ты исследователь, этакий Индиана Джонс в костюме от Армани, а я всего лишь одна из твоих многочисленных находок. Ты не знаешь, как подобрать ко мне ключ, и поэтому, именно поэтому я интересую тебя!
Он невозмутимо выслушал ее тираду и ответил:
— Ты интересуешь меня как коллега по работе и друг. Нам следует подружиться, Ева. Иначе мы не сработаемся. В любом случае я чувствовал, что должен извиниться за выходку Кэрол. Она всегда пытается изобразить меня чудовищем, когда застает в компании женщины, способной составить ей конкуренцию. Такова ее сущность.
— Может, у нее есть на то причины? — заявила Ева и тут же пожалела о сказанном.
— Ты настоящая мужененавистница… — Он беспокойно скривил губы.
— Нет, — твердо ответила Ева, — просто я думаю, что мужчины не считаются с чувствами женщин.
— И поэтому ты так отчаянно боишься влюбиться?
— Да с чего ты взял?
— Хочешь сказать, что я ошибаюсь? Едва ли, — рассмеялся он. — Ты ведь воображаешь меня этаким «Индианой Джонсом в костюме от Армани», человеком, который соблазняет женщин, а потом бросает их.
Ева попыталась взять ситуацию под контроль: