— Терпи.
— Терплю, конечно, просто пожалиться охота… Может, пожрать для укрепления сил?
— Ну, давай по крошечке, — согласился Мазур. — Особенно не стоит разлеживаться, настраивайся на долгое плаванье…
Он старательно сжевал брикетик — без малейшего удовольствия, словно заливал горючее в бензобак. Проверил свои ощущения — лучше, чем следовало ожидать. Но вот потом… Обязательно настанет момент, когда начнет подкрадываться полная безнадежность, когда все усилия покажутся тщетными, а если напарник раньше тебя запаникует, возможны самые неожиданные коллизии…
— Знаешь, почему я твою книжечку видеть не могу? — спросил вдруг Кацуба.
— Какую?
— Фосетта. — Майор помолчал и сообщил: — Потому что своими глазами видел один из тех затерянных городов, до которых он так и не дошел… Честное слово. Четыре года назад угодили в хорошую передрягу, вот и пришлось в бешеном темпе отрываться по джунглям. Следом шли, и не лопухи… Так что отвлекаться на окружающую природу было некогда, да и пакостная там природа, если странствовать по ней не туристом. Одним словом, на город мы наткнулись совершенно случайно. Зрелище, конечно, впечатляющее — посреди дикой сельвы дома, мощеные улицы, какие-то монументы. Кое-что заросло, но многое осталось, было на что полюбоваться. Очень напоминает тот город, о котором португальцы писали еще в семнадцатом веке. Даже нам стало ясно, что построили его в вовсе уж незапамятные времена…
— И что? — спросил Мазур.
— А ничего, — грустно усмехнулся Кацуба. — Пару минут глазели, разинув рты, потом вспомнили, в каком мы положении. И рванули дальше, ну, оторвались, конечно, иначе бы я тут с тобой не бултыхался. Точных координат, сам понимаешь, я не знаю. Не до координат было. В рапорте я, согласно формальностям, написал и про город. Начальство покрутило головой, похмыкало, задало пару вопросиков… И благополучно спровадило мой мемуар в архив, надо полагать. Мы же не археологи, мы прагматики, твое начальство, надо полагать, точно так же поступило бы с твоим рапортом, наткнись ты под водой на Атлантиду, когда плыл что-то там взрывать или кого-то резать?
— Да уж надо полагать, — после некоторого раздумья признал Мазур. — Пришлось бы дать историкам хотя бы минимум информации, они ж немедленно стали бы выспрашивать, откуда у нас такие сведения, что-то непременно просочилось бы…
— То-то. Завидую я потомкам — столько интересного узнают…
— Ладно, — сказал Мазур. — Хватит о высоких материях. Поплыли.
И вновь они долго, старательно пенили воду, выскакивая из нее, как поплавки, при особенно резких движениях, плюхаясь назад с шумом и фонтаном брызг. Самое трудное сейчас — внушить себе, что ты в самом деле продвигаешься к берегу. Все так и есть, пусть на десять, двадцать метров, но продвигаешься… и не в силах избавиться от ощущения, что плескаешься на месте. Слишком много воды вокруг. И никаких ориентиров. Пусть кому-то такое сравнение покажется кощунственным, но Мазуру приходило в голову, что Мересьеву было гораздо легче. Он хоть и полз с покалеченными ногами, но мог, что ни секунда, оценивать преодоленное расстояние, намечать себе цели, чувствовать под собой твердую опору…
— Мать твою… — хрипел Кацуба, которого не видно было из-за соленых брызг. — Мать твою… Мартышкин труд…
«Неужели начинается? — со страхом подумал Мазур. — Рановато, черт…»
— Плыви, — сказал он, задыхаясь. — Ничего другого не остается. А если начнешь фокусничать, поплыву один. Некогда разводить церемонии…
— Не суетись, — прохрипел Кацуба. — Будем плыть…
Мазур не сразу понял, что звук, который он слышит — посторонний, что это не в ушах шумит, а над морем разносится пароходный гудок. Очень скоро он повторился — пронзительный, долгий, сладчайший…
Кацуба попытался выскочить из воды хотя бы наполовину, оглядеться. Ничего у него, конечно, не получилось, плюхнулся утюгом, ушел вод воду, вынырнул, отфыркиваясь.
— Корабль! — заорал он так, словно хотел докричаться до противоположного берега, сиречь Канады.
Мазура прошила мгновенная блаженная усталость. Слишком рано для галлюцинаций, так что корабль, несомненно, настоящий…
Он рванул с пояса красный цилиндрик, определил направление ветра, развернулся двумя сильными гребками — чтобы не нанесло дым в физиономию по ветру — выдернул стальное колечко и вытянул руку.
Над водой заструился, густея, поднимаясь все выше, оранжевый дым.
— Слушай, — окликнул Кацуба. — А если это…
— Другие предложения есть? — огрызнулся Мазур. — Не слышу что-то.
Не без труда справившись с застежками комбинезона, Кацуба извлек «Макаров», перевернул его дулом вниз. Из дула вытекла струйка воды.
— Вот то-то, — сказал Мазур, чувствуя, что промок насквозь. Вода, правда, давно степлилась. — Не вижу выхода… Гудок, я тебе скажу, довольно мощный, судно должно быть крупное…
— Хорошо бы «Достоевский»… — мечтательно сказал Кацуба.
— А другим здесь и взяться неоткуда. Давай, включай свою дымовуху.
Кацуба сорвал кольцо, неожиданно фыркнул.
— Ты что? — поинтересовался Мазур. — С ума сходить вроде бы рановато, и часу в воде не болтаемся…
— Да вспомнил вдруг документальный фильм. Классе в третьем смотрел. Про космонавтов. Совершенно та же сцена — лежит себе на воде в красном скафандре, такую же дымовуху держит…
— Я тоже что-то такое помню, — сказал Мазур.
Попытался оглядеться, но в поле зрения были только невысокие волны. Оба покачивались на воде, испуская дым, пытаясь отогнать дурные предчувствия.
Потом сбоку надвинулся шум мотора. Над Мазуром неожиданно оказался чистенький, бело-кремовый борт, вдоль которого тянулся леер. Несколько рук подхватили его под мышки и под коленки, перевалили через борт.
Рядом тут же оказался Кацуба. Сразу несколько человек накинулись с вопросами, перебивая друг друга. Гражданские морячки в полной форме, чистенькие, аккуратные, как с картинки, — по нынешним временам большая редкость. Точно, «Достоевский».
Мазуру никак не удавалось сесть нормально — Кацуба, тот и вовсе ворочался в надутом комбинезоне, словно перевернутая на спину черепаха — и ему кинулись было помогать, сами плохо представляя, что нужно делать.
— Да все нормально, ребята, — сказал он бодро, справился с застежками-пряжками, расстегнул костюм сверху донизу и, изгибаясь, выполз из него.
Сразу стало холодно на ветру. Он был мокрехонек.
— Откуда? — спросил единственный среди находившихся в мотоботе, щеголявший офицерскими нашивками.
— «Морская звезда», — сказал Мазур, косясь на банку. — Затонула с час назад.