Он вовсе не хотел показаться грубым, но внезапно осознал, как близок он был к тому, чтобы навсегда потерять Зои и их ребенка. Он мог подписать прошение о разводе, или Уиллоби мог причинить Зои серьезный вред.
— Прости меня, Пирс. Я обязана была сказать, но мне не хотелось добавлять тебе еще больше страданий. Однажды я нарушила твой обычный образ жизни и не хотела снова доставлять тебе беспокойство. Мои трудности больше тебя не касались.
Пирс угрюмо сжал челюсти. Ему нужно было подумать, тщательно разобраться с тем, что могло обернуться безвозвратной потерей.
— Мне нужно побыть одному. Встретимся через полчаса в столовой.
И Пирс поспешил покинуть комнату, опасаясь, что потеряет самообладание и разрыдается как последний дурак. Конечно, он разозлился из-за того, что ничего не знал о беременности Зои. Но охватившее его чувство было гораздо глубже, чем простая злость. Он был потрясен и глубоко тронут тем, что Зои жертвовала собой ради него. Она рисковала жизнью, чтобы спасти его, несмотря на свое деликатное положение. Из-за него ей пришлось терпеть унижения и обиды. Мужчина не может желать более великой любви. И Пирс поклялся, что всегда будет высоко ценить эту любовь, не принимая ее как должное.
Ошеломленная и глубоко расстроенная, Зои наблюдала, как Пирс поспешно оделся и выскочил из комнаты. Неужели она все испортила, не сообщив ему, что носит его ребенка? Пирс выглядел сердитым, но Зои угадала, что его терзает более глубокое чувство. Казалось, он таит внутри какое-то огромное горе. Она могла бы поклясться, что заметила влагу в уголках его глаз, но представления не имела, что именно вызвало у него такую реакцию.
Теряясь в догадках, Зои умылась, оделась и спустилась вниз, чтобы встретиться с Пирсом. Она нашла его в столовой. Он сидел за столом в самом дальнем углу. Подняв на нее взгляд, он приветливо улыбнулся ей, несмотря на свое мрачное настроение. Она была в своих интригующих брюках, вызвавших оживление в столовой.
Пирс смотрел, как Зои приближается к нему, несказанно довольный тем, что выкроил время побыть одному и восстановить контроль над своими эмоциями. Узнав о том, что скоро станет отцом, и внезапно осознав, как близок был к тому, чтобы навсегда лишиться своей восхитительной жены и еще не рожденного ребенка, он едва не потерял самообладание. Если бы он немедленно не выскочил из комнаты, то разревелся бы как беспомощный младенец. Мужчины не плачут. К несчастью, Пирс утратил способность скрывать свои чувства, с тех пор как повстречал Зои. Он пытался маскировать их гневом и раздражением, но глубокие переживания не оставляли места гневу.
— Садись, любимая, — сказал Пирс, выдвигая для нее стул. — Я заказал для нас с тобой сытный завтрак.
— Пирс, прости, если я…
— Нет, не говори ничего. Давай сначала поедим. У нас будет достаточно времени, прежде чем маршал вернется с новостями. Пусть это время вдвоем будет нашим медовым месяцем, которого у нас никогда не было.
— Но если ты сердишься на меня…
Тут им принесли завтрак, избавив Пирса от необходимости изъясняться в своих чувствах. Они молча принялись за еду. Пирс с жадностью поглощал пищу, воздавая должное гостиничной стряпне. Зои едва ковыряла вилкой в тарелке, слишком расстроенная, чтобы ощущать голод.
— Мы не уйдем отсюда, пока ты не подберешь каждый кусочек со своей тарелки, — сказал Пирс. — Теперь я буду следить за тем, чтобы ты вела себя правильно. Хватит тебе играть с опасностью.
Зои не произнесла ни слова, сосредоточившись на еде. Все, что приказывал Пирс, было ей приятно. Ей действительно следовало поесть, но она не Могла избавиться от беспокойства. Если бы только она могла узнать, о чем он думает! Он смотрел на нее с теплотой, но в его потемневших глазах таилось более глубокое чувство, которое она не могла распознать. Когда она дала понять, что больше в нее не влезет ни крошки, Пирс проводил ее назад в их комнату.
Как только они оказались в своем номере, Зои повернулась к нему.
— Ну хорошо, Пирс, выскажись откровенно. Скажи мне, что ты на самом деле чувствуешь. Я знаю, что ты сердишься из-за того, что я не сообщила тебе о ребенке. Но важнее всего, что мы любим друг друга и наш ребенок благополучно растет. Ты простишь меня наконец?
Пирс сел на кровать и усадил Зои к себе на колени.
— Простить тебя? Ты так ничего и не поняла, любовь моя? То, что я испытываю сейчас, вовсе не гнев. Это ужас. Я представляю себе твое отчаяние и страх, когда ты очутилась во власти Уиллоби. Ты была одна, беременная и беспомощная, и не было никого, к кому ты могла обратиться. Ведь ты думала, что я тебя оставил. Простить тебя? Нет, любимая, это меня ты должна простить. И я понимаю, что простить меня исключительно трудно. Я был слишком упрям, чтобы последовать за тобой, когда ты меня покинула, хотя и не хотел, чтобы ты уезжала.
— Должно быть, я разочаровала тебя, когда согласилась выйти за Уиллоби, зная, что ношу твоего ребенка.
— Ты никогда меня не разочаруешь. Ты сделала то, что считала необходимым, чтобы спасти Калли жизнь. Ты действовала отважно, с огромной изобретательностью. Я преклоняюсь перед твоей любовью. Я ее не заслужил, и не смогу заслужить, даже если доживу до ста лет. Все, что я смогу сделать, — это попытаться стать самым лучшим мужем и отцом на свете.
— Если ты не рассердился, почему тогда так внезапно покинул комнату? — продолжала упорствовать Зои.
— Я мужчина, любимая, а мужчина должен быть сильным. Первый раз в жизни я был близок к тому… — Пирс откашлялся, прочищая горло, — чтобы разрыдаться. Не могу вспомнить, когда плакал в последний раз, но если бы я не выскочил из комнаты, то захлебнулся бы слезами.
Зои задумчиво смотрела на Пирса.
— Ты так сильно меня любишь?
— Так сильно и даже больше. — Он положил ладонь на ее живот. — Известие, что я стану отцом, потрясло меня. Я не собирался снова жениться после своей первой неудачной попытки, поэтому никогда не задумывался об отцовстве. Мысль о том, что у меня появится сын или дочь, внезапно показалась весьма захватывающей. Если бы ранее наши встречи не были такими поспешными и необузданными, я бы мог заметить изменения, происходящие в твоем теле.
Ладони его блуждали по ее пышным формам.
— Ты по-прежнему выглядишь потрясающе в брюках, но я надеюсь, что, когда мы вернемся домой, ты сменишь их на платье. Что-то мне не верится, что в них достаточно пространства, чтобы растущему ребенку было удобно.
— Домой! — мечтательно вздохнула Зои. Неожиданная мысль пришла ей на ум. — А где именно будет наш дом? Калли, конечно же, сможет и без меня управиться с «Серкл Эф», но он ведь стареет и одному ему будет нелегко.
— Ему и не придется, — сказал Пирс. — Однажды вернется Чад. Они с Райаном прекрасно справятся и без меня. Я думаю, что мы сделаем своим домом «Серкл Эф». Это превосходный участок земли.
— Ты сделаешь это для меня?
— Для нас. Для нашего ребенка. А теперь, — сказал он, расстегивая пуговицы на ее рубашке, — на чем мы остановились, перед тем как голод увлек нас в столовую?