— Я этого не сделаю, Рэй. В твоей опеке и поддержке я не нуждаюсь — у меня прекрасное образование, и, если понадобится, пойду работать гувернанткой.
— А Клэр? Ее ты тоже собираешься оставить без моей поддержки? Поместье ведь обанкротилось.
— Этого я не буду делать даже для Клэр. У нее есть родители, а у меня никого нет. И я не собираюсь становиться проституткой ни для тебя, ни для кого другого. Завтра же дам объявление в «Таймс», что ищу работу гувернантки.
Повернувшись, она вихрем выскочила из кабинета.
Весь остаток дня София избегала брата, а когда он присоединился к ней за ужином, то, к ее огромному облегчению, больше не касался этой темы.
После ужина она ушла спать и не видела брата до ужина следующего дня.
— Я сегодня отпустил слуг, — сказал Колдуэлл, когда она поднялась из-за стола, чтобы уйти к себе.
София с недоумением взглянула на него. Колдуэлл никогда не отличался щедростью или добрым сердцем.
— Они что, просили об этом?
— Служанка попросилась провести ночь с матерью, поэтому я отпустил и Дживса. А повариха и так каждый день уходит домой после того, как приготовит и подаст ужин.
— Что ж, спокойной ночи, — сказала София. — Кстати, мое объявление в «Таймс» появится уже завтра.
Рэйфорд никак не отреагировал на эту новость. Поэтому София пожала плечами и ушла, оставив его сидеть за столом.
У себя в комнате она весь вечер читала, пока глаза не начали слипаться. Тогда София разделась, умылась, почистила зубы и надела чистую, ставшую почти прозрачной от многочисленных стирок ночную рубашку. Перед тем как лечь, она пошевелила угли в камине, чтобы грели подольше, и улеглась в постель.
Устраиваясь под одеялом, она думала, откликнется ли кто-нибудь на ее объявление в газете. Решив, что это займет несколько дней, она заснула, мечтая о том времени, когда не будет зависеть от Рэйфорда. Его возмутительное предложение было последней каплей, и отвращение к нему достигло точки, откуда уже нет пути назад.
Пока она засыпала, внизу Колдуэлл открыл дверь Ригби и впустил его в дом.
— Она ждет меня? — похотливо спросил Ригби.
— Не совсем, — пробормотал Колдуэлл. — Она, вероятно, заснула. Я ухожу и предоставляю вам самому укротить ее. Дурочка отказалась от нашего предложения, но это не имеет особого значения. Она всегда была упрямой, но человек с вашим опытом наверняка знает, как обращаться со строптивицами.
Ригби, разодетому, как денди, и благоухающему одеколоном, пришелся по вкусу комплимент Колдуэлла. Выпятив грудь, он самодовольно кивнул.
— Только покажите мне, где ее комната. Я уж возьму свое.
— Минуту. Слуги ушли, и я тоже сейчас уйду, но прежде хочу получить свои долговые расписки.
— Вы что, думаете, я дурак? Вы получите их завтра, после того как я проведу ночь с вашей очаровательной сестрой. Если думаете обмануть меня, то вы просчитались. Я человек злопамятный.
— Да какой обман? Ее комната на втором этаже, первая по коридору, справа. Желаю вам приятной ночи. Я вернусь только утром и надеюсь получить мои расписки.
Едва Колдуэлл ушел, Ригби отправился наверх, охваченный предвкушением ночи с Софией. За те дни, что он пробыл в Лондоне, у него было несколько шлюх, но они были просто коровами по сравнению с мисс Софией Карлайл. Если она окажется еще и девственницей, он будет считать, что заключил неплохую сделку и с пользой потратился. Конечно, пятьсот фунтов деньги большие, но ведь он сделал состояние на торговле рабами.
* * *
Внезапно София проснулась, сама не понимая, что разбудило ее. В коридоре были слышны шаги. Решив, что это Рэйфорд, она снова закуталась в одеяло. Затем услышала, как дверь открылась и снова закрылась, на этот раз на засов.
София села на кровати, вглядываясь во мрак, чуть подсвеченный тлеющими в камине углями.
— Рэйфорд, это ты?
Ответа не последовало, но шаги приближались к кровати.
— Рэйфорд! Что ты здесь делаешь?!
Черный мужской силуэт возник на фоне тлеющего камина, и она с ужасом поняла, что это не Рэйфорд. Эта черная квадратная низкорослая фигура не могла принадлежать ее высокому стройному брату. А когда до нее дошло, кто вошел к ней в комнату, она громко и пронзительно закричала.
— Мы одни в доме, так что никто не услышит вас, милочка, — сказал Ригби и, чиркнув спичкой, зажег свечу у ее постели.
София, не веря своим глазам, смотрела на него. Губы Ригби кривились в похотливой усмешке, а глаза горели от возбуждения.
— Убирайтесь!
— Ну, нет, я заплатил за вас большие деньги и не собираюсь от них отказываться.
— Если вы говорите о какой-то грязной сделке с моим сводным братом, то я не имею к этому никакого отношения. Рэй может сгнить в долговой тюрьме, мне нет до этого дела. А теперь убирайтесь, пока я не позвала городскую стражу.
Ригби взялся за одеяло и сдернул его с постели.
— Никуда я не уйду, милочка. Давай, сними эту рубашечку, чтобы я видел, за что заплатил.
На секунду сознание Софии помутилось, но она быстро пришла в себя и лихорадочно прикидывала, как ей избежать той участи, которую готовил для нее сэр Оскар. Они были одни в доме, и можно было полагаться только на саму себя.
— Подождите! — воскликнула она. — Я буду сопротивляться, если вы собираетесь изнасиловать меня. Какое же от этого удовольствие? Гораздо приятнее, когда это делают по собственной воле.
Ригби уставился на нее:
— И вы это сделаете?
«Да ни за что на свете!»
— Конечно, — ей даже удалось улыбнуться. — Это ведь спасет мою семью.
Зато следующие слова дались куда труднее.
— Знаете, я ведь так люблю брата.
— Признаюсь, я поражен, — ответил Ригби. — После разговора с Колдуэллом я решил, что вы будете против.
Он снял сюртук и галстук и уже собирался снять штаны и башмаки, когда София подняла руку, останавливая его.
— Погодите, давайте я вам помогу.
Пытаясь выглядеть соблазнительно, хотя смутно представляла, как это делается, она встала с постели, позволив ему увидеть голое колено. Заметив, что он еще глазеет на ее ноги, она подошла и начала расстегивать пуговицы на его рубашке. Глаза у него едва не вылезли из орбит, когда она расстегнула все и приспустила рубашку с плеч так, что его руки оказались связаны.
— Присядьте, сэр Оскар, я сниму ваши башмаки.
Он позволил усадить себя на стул, но все же спросил:
— А рубашку?
— Пока нет, — промурлыкала она. — Мы сделаем это по-моему, или не будет вообще ничего. Сидите и позвольте мне доставить вам удовольствие.