— Помоги мне встать.
— Но, Фиона…
— Я еще вижу на горизонте драккар Бретты, — сказала Фиона, и глаза ее приняли странное выражение. — Мне нужно успеть. Пожалуйста.
Торн озабоченно посмотрел на Фиону и помог ей встать. Она запахнулась в плащ и сделала несколько неверных шагов к кромке воды. Торн шел следом, готовый каждую секунду прийти на помощь.
Внезапно Фиона скинула с себя плащ, воздела руки к небу и заговорила нараспев:
Молния, буря, ночная звезда,
Ветер небесный, морская вода!
Пусть расточится, исчезнет отныне
Черное сердце в черной пучине!
Торн смотрел на Фиону со страхом и благоговением. Она только что наложила заклятие на Бретту. Но как же так? Ведь Фиона всегда говорила, что она не колдунья. Но кто же, кроме ведьм и колдунов, может так властно повелевать стихиями, накликая бури? Ведь Фиона — христианка. Или не только христианка? Бренн учил ее, он дал ей мудрость веков, оставленную дохристианскими предками.
Впрочем, каким бы могуществом ни обладала Фиона, Торн был уверен в том, что она никогда не обратит его во вред добрым людям.
— Что это было? — с оттенком страха спросил Торольф, подходя ближе.
— Ничего, — ответил Торн. — Просто Фиона очень устала. Ей необходимо отдохнуть и согреться. Возвращайтесь. Я сам теперь позабочусь о ней.
Гарм, Торольф и несколько пришедших с ними воинов направились назад, к дому Роло. Торн поднял с песка плащ и набросил его на плечи Фионы. Фиона, почувствовав мягкое тепло медвежьей шерсти, обессиленно прислонилась к Торну. Затем ее колени задрожали, и она обмякла на руках викинга.
— С тобой все в порядке? — озабоченно спросил он. Фиона ответила ему смущенным взглядом:
— Да. А что случилось? — Ты не знаешь? — оторопел Торн.
— Я знаю только, что тонула, а ты спас меня. Как тебе удалось снять с меня под водой кольчугу?
Теперь Торн был и вовсе поражен.
— Я был уверен, что ты сама ее сняла, — медленно сказал он.
Усталое лицо Фионы осунулось еще больше.
— Я? Не помню, — прошептала она. — Все так перепуталось в голове… Все так странно. Я знала, что должна умереть, а потом вдруг мне не стало нужно дышать, и этот голос… Он сказал, что мое время умирать еще не пришло.
— Ты устала, — сказал Торн, не зная, как ему реагировать на слова Фионы. Все это было и в самом деле странно. Очень странно. — Но ты помнишь, что было потом, когда я вытащил тебя из воды?
Она отрицательно покачала головой, вопрошающе посмотрела на Торна фиалковыми озерцами своих глаз и напряженно нахмурила брови. Подумала и наконец сказала:
— Совсем ничего не помню. Мне кажется, что я пришла в сознание и открыла глаза всего несколько секунд назад. Открыла глаза, очутившись в твоих объятиях. А что, разве случилось что-нибудь?
— Нет, ничего не случилось.
Если она не помнит, зачем зря тревожить ее. Пусть и не вспоминает ни о своих странных поступках, ни о словах, так подозрительно похожих на заклинание. Хорошо еще, что, кроме него, никто этого не слышал. Гарм и Торольф могли что-то видеть, но слышать… Нет, они стояли слишком далеко.
Фиона клубочком свернулась в руках Торна, и он понес ее по знакомой уже тропинке назад, к дому. Шум и крики на поле битвы затихли. Вся поляна была усеяна телами — мертвые, раненые — все вперемешку. Роло лежал на том месте, где его застала смерть, — уже остывший, в луже собственной крови. Те немногие воины из его армии, что остались живы, бежали в лес, а победившие викинги уже выкатили из подвалов бочонки с лучшим элем и вином, припасенным Роло, и праздновали успех.
Торн внес Фиону в дом. Здесь ждали Рика и Тира. Они подошли с опаской, держась за руки, но обе просияли, увидев, что Фиона жива. Торн усадил Фиону на скамейку возле очага, подбросил в него поленьев и крикнул, чтобы принесли горячего вина. Какая-то рабыня тут же бросилась исполнять его приказание.
Вскоре Фиона повеселела и, согретая вином, скинула с себя меховой плащ. Пусть теперь пламя очага подсушит и ее платье.
— Может быть, в комнате Бретты найдется что-нибудь подходящее, чтобы ты могла переодеться? — сказала Рика, увидев промокшее до нитки платье Фионы. — Я схожу посмотрю.
— Я никогда не надену на себя то, что носила Бретта, — твердо остановила ее Фиона.
— Я одену свою жену не хуже, чем королеву, — сказал Торн. — Она сама выберет, что пожелает, из сундуков на борту моего драккара. Или здесь, у Роло. Я думаю, свою добычу он хранил в доме.
Чуть позже в зале появились Торольф, Гарм и Арен.
— Все, — сказал Гарм. — Мертвецов мы проводи ли в Валгаллу. Остались только мои убитые, но я отвезу их тела домой, чтобы их проводили родные.
— Как Фиона? — спросил Торольф.
— Приходит в себя, — ответил Торн. — А что решил ты? Вернешься к себе?
— Нет, поеду с Гармом и Рикой в Берген, — откликнулся Торольф. — А вернусь уж вместе с Рикой, после того как мы поженимся.
— Нужно что-то решать с землей Роло, — заметил Торн.
— Ты можешь взять ее себе, если хочешь, — ответил Гарм.
— Нет. Меня ждет другая земля, на острове Мэн.
— Поскольку земли Роло граничат с землями Торольфа, он имеет полное право присоединить их к своим, — задумчиво сказал Гарм. — Пусть это станет частью приданого Рики. А остальное нужно искать где-нибудь здесь, в доме.
— Найдем! — весело заверил Гарма Торольф.
— Скажешь, когда вы с Рикой будете готовы к отъезду, — усмехнулся Гарм. — Я не хотел бы задерживаться. Не стоит попусту волновать Гарду.
Гарм вышел во двор. Торольф и Рика отправились на поиски ее приданого. В зале вместе с Торном и Фионой остались только Арен и Тира.
— Ну а ты что надумал. Арен? — спросил его Торн. — Не хочешь попытать счастья на Мэне вместе со мной и Фионой?
— Я бы поплыл с вами, — ответил Арен. — Здесь у меня нет своей земли, а там — прекрасный шанс стать землевладельцем. Тира согласна со мной.
— Тогда решено. Отплываем, как только драккары будут снаряжены и я наберу экипаж. Большинство моих воинов тоже не имеют собственной земли. Они охотно приобретут ее за морем. Те из них, которые женаты, смогут позже вернуться сюда и забрать на новое место свои семьи.
— Нашли! — радостно сообщила всем вошедшая в зал Рика. Следом за нею шел Торольф. — Все нашли — и драгоценности, и белье, и все остальное в сундуках в комнате Роло.
Внезапно из толпы слуг выбежала женщина и упала перед Фионой на колени.
— Госпожа, позволь сказать мне, — взмолилась женщина. — Ты должна помнить меня. Я — Эрика. Миста очень плоха. Ты не посмотришь ее?
— Что с ней? — сурово спросил Торн.