– Ты был так взволнован, что позабыл важную деталь своего туалета, – шутливо пропела она.
– Нет, дорогая. Я никогда не забываю деталей своего туалета.
– Чейз, это ты!
– А ты ждала кого-то другого? – холодно спросил Чейз, многозначительно глядя на шляпу конника. – Должно быть, своего любовника, да?
– Что ты такое говоришь?
– Только то, что вижу собственными глазами.
– Я тебе сейчас все объясню…
– Не стоит, – перебил он. – Ох, Мэгги-детка, ну почему ты не дождалась меня? А ведь я верил тебе и так ждал этой встречи.
– Входи, – резко произнесла она, заталкивая его в номер. – Хотя не знаю, стоит ли тебя впускать после того, как ты оскорбил меня своими нелепыми подозрениями.
Чейз обескуражено уставился на нее.
– А что, по-твоему, я должен был подумать? – угрюмо спросил он, нервно проводя пальцами по волосам. – Я спешил к тебе, хотел поделиться своей радостью, а ты, оказывается, милуешься тут с Гордоном.
– Почему ты так решил?
– Да потому, что у меня есть глаза, черт побери, и я видел, как он вошел в твой номер. Десять минут спустя этот подлый конник все еще был тут, так что же, по-твоему, мне оставалось думать?
– Тебе надо было подождать на пять минут дольше, – негодующе парировала Мэгги. – Чейз, дорогой, нам обязательно нужно спорить и ссориться? Неужели ты не понимаешь, что я люблю только тебя? А Скотт – хороший, преданный друг, но не больше.
– Однако ты с готовностью впустила его к себе, – ядовито заметил Чейз.
– Потому что он ведет себя как джентльмен, и я могу не опасаться нападок с его стороны.
– Но ведь он тебя хочет, этого ты, надеюсь, не станешь отрицать? – не унимался ковбой.
– Не стану, – спокойно признала Мэгги. – Скажу больше – Скотт предложил мне выйти за него замуж, но я ему отказала. Отказала, потому что люблю тебя, дуралей.
– О боже, Мэгги, прости меня! Прости за то, что я усомнился в тебе и твоей любви. Но когда я увидел Гордона рядом с тобой, то чуть не рехнулся от ревности. Никто не смеет дотрагиваться до того, что принадлежит мне!
– Значит, я принадлежу тебе? – лукаво спросила Мэгги.
– Конечно, черт побери!
– Тогда докажи мне это, Чейз. Покажи, как сильно ты меня любишь.
Она развязала пояс халата, и легкое одеяние упало к ее ногам. Потом Мэгги подняла руки к пуговицам горловины строгой ночной рубашки, но Чейз жестом остановил ее.
– Позволь мне это сделать, – сдавленным от желания голосом попросил ковбой.
Одну за другой расстегивал он маленькие непослушные пуговицы дрожащими пальцами. Но вот, наконец, рубашка распахнулась, и Чейз спустил ее с плеч девушки, обнажая их для поцелуев.
Чейз коснулся губами ее гладкой белой кожи. Она была холодна, как ночной воздух, но под ней бушевал огонь. Мэгги что-то еле слышно произнесла, и, хотя ковбой не разобрал слов, он понял, что это зов, страстный и нежный.
Чейз почувствовал, как желание овладело им и разорвало тиски реальности. Подхватив девушку на руки, он понес ее к кровати. Там он неторопливо начал ласкать Мэгги и продолжал эту сладостную пытку до тех пор, пока она не взмолилась:
– Чейз, пожалуйста, я больше не могу!
Их слияние было безумным, волшебным, всепоглощающим. Они, словно первобытные люди, никак не могли насытиться друг другом. Они поднимались на высоты блаженства и срывались в бездну, неслись на волнах любви и тонули в пучине страсти. Кульминация была подобна взрыву, разметавшему их тела на тысячи осколков и воссоединившему вновь.
Несколько долгих минут спустя, Чейз, все еще пораженный тем, что только что испытал, проговорил:
– Детка, ты была великолепна. Черт возьми, я совершенно без сил.
– Может быть, изыщешь скрытые резервы? – поддразнила Мэгги, скользнув рукой вдоль его бедра.
– Дай время, солнышко, и я покажу тебе, на что способен ковбой из Монтаны, когда рядом с ним лежит такая чувственная женщина.
Уютно устроившись на его плече, Мэгги спросила:
– Ты что-то говорил о радости, которой хотел со мной поделиться? Что ты имел в виду?
– Милая, ты не поверишь, но на нашем участке оказалось полно золота. Оценщик сказал, что самородки высочайшего качества! Мы богаты, Мэгги, богаты. Я куплю землю, лошадей, и у меня будет самое лучшее ранчо во всем штате, разве это не прекрасно?
– Ты очень любишь Монтану, да? – с тихой грустью спросила девушка.
– Ну еще бы, детка, она прекрасна! – с воодушевлением воскликнул Чейз. – Уверен, тебе там тоже понравится.
Увлеченный рассказом о своих надеждах и мечтах, ковбой даже не заметил, что Мэгги притихла и погрустнела. Он строил планы, совершенно не принимая в расчет ни ее работу, ни ее призвание. Черствость и невнимание Чейза глубоко обидели своенравную журналистку, и ей стало ясно, что сколько бы времени она не потратила на самоутверждение, этот мир как принадлежал, так и будет принадлежать мужчинам. И все-таки странно, что Чейз даже не поинтересовался ее мнением.
– Монтана – рай для… лошадей, – запнувшись, проговорил ковбой. Первоначально он хотел сказать «ребятишек», но, вспомнив о том, что детей у них с Мэгги не будет, изменил конец фразы.
Совершенно забыв о своей выдумке и о том, что Чейз до сих пор считает ее бесплодной, Мэгги не обратила внимания на его запинку. Посерьезнев, она задала ему прямой вопрос:
– Чейз, ты хочешь на мне жениться? Я правильно тебя поняла?
– Ну конечно, солнышко. Мы обязательно поженимся, я ведь не намерен оставаться здесь дольше, чем на год-два. А потом мы сможем…
– Год-два?! – пораженно переспросила Мэгги. – А мне что прикажешь делать все это время?
– Ну… летом поживешь в хижине на участке.
– А тебе не кажется, что нам там будет тесновато? Посчитай-ка: ты, я, Расти.
Чейз нахмурился.
– Да, действительно, об этом я не подумал. Что ж, тогда ты останешься в Доусоне, а я буду приезжать к тебе каждую декаду или даже каждую неделю. Ей-богу, это не так уж плохо, зато уедем отсюда богачами.
– Нет, Чейз, так дело не пойдет. Я хочу вернуться в Сиэтл и уже купила билет на «Сьюзи». Пароход будет здесь через месяц.
– Что? – пришла очередь удивляться Чейзу. – Получается, я для тебя ничего не значу?
– Ну не надо, родной мой. Я люблю тебя, но ты почему-то считаешь, что наши желания совпадают целиком и полностью, а это не всегда так. Я, например, не знаю, понравится ли мне Монтана и смогу ли я жить там, ты же думаешь, что это само собой разумеется. Мне хочется, чтобы ты советовался со мной, принимая решения о том, где мы будем жить и чем заниматься.