– Я Чейз, родная.
Мэгги безмятежно посмотрела на него и тихо произнесла:
– Сожалею, но… я вас совсем не помню.
В этот момент Бет заявила о своем присутствии громким криком. Все тотчас замерли в тревожном ожидании. Мэгги ошеломленно взглянула на копошащегося рядом с ней младенца, а затем вскинула глаза на Чейза. Она явно не понимала, что это за ребенок и почему он лежит вместе с ней. Чейз был поражен не меньше Мэгги. С тем, что она не узнает его, он еще мог как-то смириться, но не узнать собственную дочь – это уж слишком! От удивления у него даже пропал дар речи.
Приезд доктора оказался очень кстати. Все облегченно вздохнули и послушно вышли из комнаты, оставив врача наедине с Мэгги. Чейз забрал Бет и тоже скрылся за дверью, но в гостиную спускаться не стал, а остался в коридоре. Вирджи, которая узнала все, что хотела, решила отправиться в город, как и собиралась. Девушка извинилась и, махнув юбками, улизнула. Оставшись один, Чейз некоторое время потоптался у дверей спальни, а потом принялся ходить взад-вперед по коридору, баюкая Бет.
– Бедная малышка, – приговаривал он. – Что-то с тобой будет, если к твоей маме не вернется память?
– Тогда, я думаю, папа позаботится о ней, – насмешливо ответил Расти. Он понимал, как тяжело сейчас его молодому другу, и счел нужным присоединиться к его добровольной вахте.
– Эх, если бы Гордону нужна была дочь, он не покинул бы ее, – угрюмо пробормотал Чейз. – Пусть они с Мэгги недостаточно любят друг друга, чтобы пожениться, но почему же девчушка должна страдать?
– Вот голова садовая, да ведь я говорю не о Гордоне, – лукаво заметил старый сержант. – Неужели ты не понимаешь?
– Проклятье, Расти, ты что, издеваешься надо мной?
– Мужчина, который так глуп, что не узнает собственное дитя, заслуживает того, чтобы над ним немного поиздевались.
Чейз внимательно посмотрел на Расти, а потом впился глазами в крошечное личико Бет. Он так пристально разглядывал девочку, словно видел ее впервые.
– Сейчас не время для шуток, – пробормотал он.
– А я не шучу. Разве Мэгги когда-нибудь говорила тебе, что отец Бет – капитан Гордон?
– Нет, но…
– Вот тебе и «но»! Ребенку пять месяцев, это тебе о чем-нибудь говорит?
Пять?! До сих пор Чейз был уверен, что Бет не больше трех, но если пять, тогда… Неужели это возможно?
Увидев на лице Чейза сомнение, Расти напустился на него:
– Дьявол тебя побери, Чейз! Будь у тебя хоть капля ума, ты давно догадался бы, что Бет – твоя дочь.
– Ты знал и молчал? Это что, заговор?
– Нет, сынок, просто мы ждали, пока Мэгги сама скажет тебе. Она почему-то считает, что ты если и женишься на ней, то только ради ребенка, а не по любви. Но, думаю, рано или поздно она все равно открыла бы тебе правду.
– Куда уж позже, пять месяцев прошло.
– По твоей вине, заметь. Выслушай ты ее тогда в Сиэтле, не пришлось бы ждать так долго. Но неужели ты ничего не заподозрил, когда Мэгги приехала с ребенком на ранчо?
– Черт, нет! Бет – такая кроха, что я принял ее за новорожденную.
– А ее мама разве большая?
– Да, но сразу-то я не сообразил. Я думал, Мэгги приехала ко мне, потому что Гордон бросил ее и она нуждается в ком-нибудь, кто поддержал бы ее. Ведь семьи у нее нет, а там, на Клондайке, мы были всем друг для друга.
– Ну, теперь ты все узнал и, будем надеяться, не слишком поздно.
– Да, спасибо тебе, друг. Каким же слепцом я был, и винить кроме себя некого, – сокрушенно вздохнул Чейз. – Я вел себя как полный идиот, но любой на моем месте сорвался бы. Во-первых, Мэгги была беременна, хотя меня уверяла, что бесплодна, во-вторых, этот треклятый конник почти голый толокся у нее в квартире и чувствовал себя там как дома, так что же мне оставалось думать?
– Надо было не думать и не мчаться в Монтану сломя голову, а спокойно выслушать объяснения любимой женщины, – назидательно проговорил Расти.
– Такой уж у меня характер, тебе ли не знать, – рассмеялся Чейз, но тут же вновь нахмурился. – Интересно, а почему все-таки Гордон оказался у Мэгги в ту ночь?
– Об этом спросишь у самой Мэгги.
– Ох, только бы память к ней вернулась. Тут дверь распахнулась, и из спальни вышел доктор.
– Как она, док? – кинулся к нему Чейз.
– Давай мне девочку, я отнесу ее Чатагве, – предложил Расти.
Чейз передал малышку и остался один на один с доктором Фостером.
– Физически с вашей женой все в порядке, – начал врач. – Ссадины опасности не представляют и скоро заживут, опухоль на затылке уже спадает, но…
– Говорите все как есть, мистер Фостер. – Я знаю, что Мэгги потеряла память. Это надолго?
Доктор устало вздохнул. Тучный, с красноватым лицом и редеющими волосами, он ободряюще похлопал Чейза по плечу и повел дальше по коридору, чтобы Мэгги ненароком не могла их услышать.
– Видите ли, головную травму, подобную этой, чрезвычайно трудно диагностировать. В моей практике был случай, когда память вернулась всего сутки спустя, но был и такой, когда больной не узнавал своих близких в течение года. Вам нужно набраться терпения, мистер Макгаррет. На вопросы, которые ваша жена будет задавать, а она обязательно будет их задавать, отвечайте как можно точнее. Однажды какой-нибудь факт подтолкнет ее память, и она вспомнит и примет все как само собой разумеющееся. Только будьте внимательны и ласковы с ней.
Чейз внимал каждому слову врача и смотрел на него как на бога.
– Мы должны соблюдать какой-то режим? – робко спросил он.
– Нет, ничего особенного не нужно. Она может встать с постели, когда почувствует себя достаточно окрепшей, и заняться обычными делами. Но вы не должны нажимать на нее, требуя вспомнить вас как можно скорее. Просто любите ее и следите за тем, чтобы ваша жена не переутомлялась.
– Премного благодарен вам, док, – прижав руку к сердцу, проговорил Чейз. Затем он достал из кармана деньги и вложил их в пухлую руку.
– Всегда к вашим услугам, – ответил Фостер, привычным движением пряча гонорар в бумажник. – Если понадоблюсь, вы знаете, где меня искать, а сейчас идите к жене: она нуждается в вас.
Мэгги встретила Чейза встревоженным недоверчивым взглядом.
– Доктор сказал, что я потеряла память, – дрожащим голосом начала она.
– Это только временно, дорогая.
– И еще он назвал меня миссис Макгаррет. Значит, я ваша жена?
Первый же вопрос вызвал у Чейза серьезное затруднение. Он отдал бы все золото мира за возможность ответить на него утвердительно, но говорить нужно было правду.