— Это очень хорошо, — кивнул Истмэн, — поскольку никак нельзя ожидать, что иностранец вникнет в нашу экономическую ситуацию. Мы прошли долгий исторический путь, и избрали стратегию, основанную на нашем собственном неповторимом опыте.
— Я понимаю, что относительно знания местных традиций я вам уступаю, — проговорил Шутт с большей тактичностью, нежели это бывало ему свойственно в подобных ситуациях. На самом деле, если учесть, сколько глубоко он изучил экономику Ландура, о местных традициях он почти наверняка знал побольше министра. — Но быть может, вы будете настолько любезны и объясните мне, в чем причина вашей нелюбви к иностранным инвестициям. На мой взгляд, привлечение инопланетных ресурсов дало бы вашей экономике тот самый толчок, в котором она так нуждается.
— Это — поверхностное суждение, — презрительно фыркнул Истмэн. Будь вы местным жителем, вы бы знали, что первоначально наша планета являлась шахтерской колонией…
— Да, мне это известно, я прочел вашу историю, — теряя терпение, прервал министра Шутт. — Эта планета была открыта в две тысячи пятьсот двадцать первом году космической эры экспедицией из Нового Балтимора. Входивший в состав экспедиции геолог, Альберто Бельперио, обнаружил на северном континенте образования вулканического происхождения (теперь носящие его имя), в которых отмечалась необычайно высокая концентрация нескольких редких минералов. Вместе с капитаном корабля, Мартином Ландуром, они вернулись в Новый Балтимор и взяли кредит на разведку этих залежей полезных ископаемых в размере четыреста семнадцати миллионов. Разработка началась в две тысячи пятьсот двадцать шестом году… — Затем в течение еще нескольких минут капитан цитировал по памяти учебник истории Ландура, приводя одну подробность за другой.
— Хватит, капитан! — воскликнул Истмэн. Он густо покраснел. — Вы убедили меня в том, что знаете нашу историю. — Он отер пот со лба большим носовым платком и продолжал: — В таком случае, вам, вероятно, известно и о том экономическом кризисе, который охватил планету при жизни предыдущего поколения?
— Да. Определенные достижения в горнодобывающей технике позволили наладить извлечение минералов из более бедных руд на других планетах. Могулы неожиданно в одночасье лишились своей монополии.
— Вот-вот, а иностранные акционеры, высосавшие Ландур, как лимон, забрали свои барыши и были таковы, — процедил сквозь зубы Истмэн и стукнул кулаком по столу. — Из случившегося мы извлекли для себя урок, капитан. Ландур никогда больше не станет заложником иностранного капитала. Разбивка ландурского парка будет осуществляться за счет денег, получаемых от наших людей, а не от таких, как вы.
Как ни странно, Шутт сдержался и на оскорбление не ответил.
— Мистер Истмэн, — сказал он, — вы совершаете ошибку. Вы могли бы заметить, что и я, и мои легионеры уже вкладываем немалые деньги в вашу экономику. Если осуществятся ваши планы по налаживанию туризма, вы попадете в еще большую зависимость от иностранных вливаний. Так почему же вы отказываетесь от помощи, которая позволит вам встать на ноги?
Истмэн покачал головой.
— Капитан, мы ценим тот факт, что ваши солдаты тратят деньги на Ландуре и тем самым способствуют развитию местного бизнеса. Но вы, конечно же, отдаете себе отчет в том, что это — капля в море. Ваши солдаты оказали бы нам куда более весомую помощь, если бы вы отправили их на материк, где бы они раз и навсегда расправились с мятежниками.
— Вот как? — удивился Шутт. — А у меня создалось такое впечатление, что все разговоры о мятежниках — шутка, не более того, судя по тому, что о своем житье-бытье на Ландуре мне поведала командир предыдущей бригады миротворцев. Получается, что за все время они и выстрелили всего пару раз — по мне в космопорту, да и то промазали.
— Они — это символ всего дурного, что было в старом правительстве! — продолжал распаляться Истмэн. — Крича о том, что их цель — освобождение народа, они стоят за основной массой преступлений в столице! Они постоянно саботируют наши попытки восстановления экономики. Уже три вывески национального парка сломали!
— Я видел это, но счел проявлением самого элементарного вандализма, — заметил Шутт. — Но меры я, безусловно, приму.
— Примете меры? — побагровел Истмэн. — Наилучшими мерами, которые вы могли бы принять, было бы полное и окончательное истребление мятежников!
— Мистер Истмэн, порученное мне задание состоит в другом, — возразил Шутт. — Согласно полученному мной приказу, мне запрещено осуществлять боевые операции на вашей планете. Если мятежники нападут на столицу или предпримут еще какую-то вооруженную акцию, мы, естественно, дадим им отпор. С другой стороны, если же таковую акцию в отношении мятежников предпримете вы, мы будем обязаны дать отпор вам. Положа руку на сердце, должен признаться, что мне не хотелось бы ни того, ни другого. Гораздо больше по душе мне было бы вложить мои деньги в вашу экономику. Потому я и пришел поговорить с вами.
— Как я вам уже сказал, ваши деньги нам не нужны, — объявил Истмэн. — Полагаю, говорить больше не о чем, капитан.
— Полагаю, вы правы, — кивнул Шутт и встал. — Полагаю, это единственное, в чем вы оказались правы.
С этими словами он вышел из кабинета и хлопнул дверью.
* * *
Пляжи восточного побережья Атлантиса считались самыми роскошными на Ландуре. Широкие полосы янтарного песка, теплое море, неглубокие бухты, возможность всерьез позаниматься виндсерфингом за полосой рифов, а также и умеренная цивилизованность — наличие набережных, кафешек, кабинок для переодевания. И вот, как только быт легионеров наладился настолько, что они получили возможность получать увольнительные, на государственный пляж «Рассвет» прибыло такси — аэробус, из которого высыпали легионеры в плавках и купальных костюмах, с полотенцами, сумками-холодильниками и всевозможными пляжными штуками.
Было довольно-таки рано, и легионеры были не ограничены в выборе места. Бренди выбрала высокую дюну, там сложили съестные припасы, потом старший сержант смело спрыгнула вниз. Подчиненные последовали ее примеру, и вскоре все уже весело плескались в прибрежных волнах. Немногие отдыхающие поспешно убрались подальше. Они бросали на шумливых чужаков опасливые взгляды.
Через некоторое время двое местных жителей — юная парочка — отважились подойти к группе легионеров, которая в тот момент загорала.
— А вы, ребята, видно, не местные, — заметил один из них, глядя на летного лейтенанта Квела.
— Вам не откажешь в наблюдательности, — отозвался Квел и обнажил свои устрашающие зубы в улыбке.
Парень отступил на шаг, но заметив, как хрупкая девушка бесстрашно посыпает песком чешуйчатое пузо ящера, вернулся и попробовал завести разговор заново.
— А вы здорово говорите, хоть и инопланетянин.
— О, потороплюсь заверить вас в том, что на моей планете говорить умеют все без исключения, и. некоторые делают это гораздо лучше меня, — отозвался Квел и весело хохотнул. — Вот бы вам послушать нашего главного властителя, Корга, когда он дает волю своим челюстям!