— Да, — с притворной скромностью согласился другой негодяй, — недурно; я вообще не промах в таких вещах… Но кто снесет письмо?
— Я сам. Я сейчас же отправлюсь с тремя лошадьми и отдам письмо почтовому чиновнику в первом же поезде.
— Подумай, что от нас до железной дороги двести миль!
— Всего двое суток пути.
— Кто останется при женщине?
— Ты и Сэм.
— Хорошо!
— Прощай, Дик.
— Прощай, Желтая Птица! В твоих руках наше будущее.
Доверяясь бессердечности своих товарищей, негодяй тотчас, даже не отдохнув, пустился в путь.
Читатель, вероятно, удивится, почему Желтая Птица избрал для заключения нефтяной королевы место, куда стекалась масса порочного люда, и приставил к своей пленнице сторожами таких отъявленных мерзавцев.
В сущности, его план не лишен был основательности. Во-первых, лагерь золотоискателей находился, что называется, в глухом углу — вдали не только от всяческих путей сообщения, но и от закона и власти. Во-вторых, ставка делалась на жадность Сэма, а это чувство ему никогда не изменяло.
Кроме того, пьяницы всегда в руках того, кто их поит. Желтая Птица, подпаивая старателей, имел в них преданных и свирепых телохранителей. И если бы Джиму Сильверу или кому-нибудь другому пришло на ум пустить в ход силу, у Желтой Птицы были бы отчаянные защитники.
Вначале все шло хорошо. Золотоискатели глотали самые невозможные напитки, ссорились-мирились, пили за здоровье угощавшего, Желтой Птицы, за наливавшего Сэма, за болтавшего Дика-Бэби, за прекрасную незнакомку, которой никто не видал и внезапное исчезновение которой начинало возбуждать любопытство.
Интерес к ее особе быстро нарастал, что сильно встревожило Дика-Бэби.
— Ну, Сэм, говори, кто она, эта незнакомка?.. Твоя жена?
— Нет!
— Дочь?.. Невеста?
— Нет… нет…
— Кто же она такая?.. Почему прячется? Почему не показывает за стойкой свою хорошенькую мордочку вместо твоей крокодиловой хари?.. Какой же ты безобразный, Сэм… Ну же, иди, попроси красавицу выйти сюда… Она найдет здесь людей, понимающих тонкое обращение… джентльменов, настоящих джентльменов!
— Отстаньте от меня! — заревел Сэм. — Вам дали пить… ну и напивайтесь, пока не лопните… ведь ничего не стоит… А эту даму оставьте в покое, иначе…
— Иначе что?.. Ты грозишь нам?
— Да! — закричал Сэм, хватая в каждую руку по револьверу.
Все знали необыкновенное искусство в стрельбе этого гиганта, убивавшего человека, как муху, и принялись снова за водку.
— Чтоб черт опалил мне лицо! — проворчал Сэм. — Нечего сказать, хорошее поручение дал Желтая Птица… Правда, он пообещал сто тысяч долларов и сдержит слово… Сто тысяч!.. Да я за них убью сто тысяч таких мерзавцев!..
Наступила ночь. Сэм подумал, что миссис Клавдия голодна, и велел своему помощнику приготовить обед для заключенной. Слуга, в громадных сапогах, подпоясанный красным поясом, с целым арсеналом оружия на животе, поспешно повиновался.
В кухне висела кровавая бычья нога. Повар вытащил из ножен нож, отрезал ломоть еще не успевшего остыть мяса и стал яростно разбивать его поленом на чурбане. После этого, не прибавив даже перца и соли, он положил мясо на раскаленную чугунную плиту. Это блюдо на Западе Америки называется бифштекс.
В то время как ломоть мяса поджаривался, повар смешал немного муки со стаканом воды, распустил на сковороде свиного сала и вылил в него серое тесто. Мука была кислая, сало горькое, а сковородка грязная. Для этих людей, как бы предубежденных против чистоты, любимая пища — сочное мясо. Повар снял со сковородки блин и свернул его вдвое. Затем поднял с плиты мясо, полусгоревшее с одной стороны и кровавое с другой, и положил на блин.
— Готово? — спросил Сэм, приотворяя дверь кухни, полной удушливого дыма.
— Готово! — пролаял в ответ оригинальный повар, засовывая нож обратно в ножны.
— Молодец, Ник! Наша барыня пообедает, как королева.
Хозяин взял блюдо и, не подумав, что не мешало бы также захватить нож, вилку и салфетку, стал тяжело подниматься. Ступени шаткой лестницы скрипели под его ногами. Он постучался. В ответ донесся короткий звук, хорошо знакомый всякому искателю приключений, освоившемуся с употреблением огнестрельного оружия.
— Вот те на! — пробормотал он. — Курочка зарядила револьвер… Ну и бабенка!
Дверь распахнулась, и Сэм увидал целившуюся в него молодую женщину с распущенными волосами.
— Что вам надо? — спросила она звенящим голосом.
— Я принес вам поесть.
— По какому праву вы держите меня здесь?
— Так приказал Желтая Птица.
— А я хочу уйти… сейчас… Пустите… Вы слышите, пустите! Или я вас убью!
Как человек, неспособный пугаться дула револьвера, Сэм поставил блюдо на ящик из-под водки и сказал:
— Мне не хочется вам противоречить, но позвольте сказать, что здесь, наверху, вы в большей безопасности, чем внизу — в салуне или на улице. Там я ни за что не отвечаю.
— Эти люди посмели бы с неуважением отнестись к женщине… к американке?..
— Если бы они были трезвы, то не посмели бы… А когда пьяны…
— Желала бы я это видеть! — воскликнула миссис Клавдия.
— Не говорите этого, сударыня… Люди, спокойные натощак, делаются зверями, когда выпьют… Тогда им все нипочем.
Сэм смотрел на нее, следя по лицу за движением ее мысли.
— Еще раз повторяю, сударыня: не доверяйте им!
Сэм собирался уйти; но миссис Клавдия хотела во что бы то ни стало спуститься. Дух противоречия, сознание опасности и неизвестность возбуждали ее.
— Подождите, по крайней мере, до завтра. Они или перепьются до бесчувствия, или отрезвятся… в обоих случаях вам не надо будет их так бояться.
Эти слова возымели действие. С той минуты, как миссис Остин уступили, она перестала настаивать. Раз запрещение снималось с плода, плод терял свою притягательную силу.
Вместе с бифштексом Сэм принес свечу и спички.
Миссис Клавдия, как женщина ни перед чем не отступающая, мужественно принялась за кусок мяса, впилась в него своими тонкими и белыми зубками, повертела туда-сюда и, наконец, справилась с ним. Она могла похвастаться победой, так как «враг» сдался не сразу.
Подкрепив силы американским деликатесом, миссис Клавдия выпила стакан воды и, за неимением ничего лучшего, расположилась на жесткой постели, занимавшей половину тесной каморки. Она чувствовала себя разбитой после бешеной скачки и нуждалась в отдыхе. Положив заряженный револьвер около постели, пленница прочла короткую, но горячую молитву, задула свечу и заснула.