- Ах, Герберт, не будем вспоминать прошлое! Забудем его. Ведь мы теперь так счастливы.

- Согласен. Но все же, дорогая, не будем забывать, как мы обязаны Кубине и его жене. Поэтому я предлагаю не только подарить им земельный участок, но и построить на нем дом, чтобы по приезде сюда они сразу имели собственную крышу над головой.

- Вот будет для них сюрприз!

- Значит, решено, так мы и сделаем... Какое дивное утро, Кэт! Правда? Герберт выглянул в открытое окно.

Утро было вполне обычное, но Кэт на все смотрела глазами Герберта, и оба они все видели в розовом свете.

- В самом деле, прекрасное утро, - сказала Кэт и вопросительно посмотрела на мужа.

- Не прогуляться ли нам немного, дорогая?

- С большим удовольствием, Герберт. Куда же ты предлагаешь пойти?

- Попробуй догадаться!

- Нет, скажи сам!

- Ты забыла, Кэт, что, по обычаю креолов, медовый месяц длится целый год и все это время распоряжается новобрачная. Приказывай же, куда нам пойти?

- Куда угодно, Герберт. С тобой мне везде хорошо. Решай ты.

- Ну, раз ты предоставляешь мне право выбора, я предлагаю пойти на Утес Юмбо. С его вершины отлично виден тот участок земли, который, я думаю, мы подарим твоему брату. Можно сразу выбрать и место, где поставить дом. Ты не возражаешь?

- Милый Герберт, - сказала Кэт, беря мужа под руку и глядя на него с любовью, - мне и самой хотелось бы побывать на утесе.

- Почему, Кэт? Скажи!

- Как тебе не стыдно! Неужели ты сам не догадываешься? Напомнить тебе? Ведь я тебе уже не раз говорила.

- Скажи еще. Мне так приятно слушать, как ты рассказываешь о том часе, когда...

- Часе! Это длилось всего одну минуту, но за эту минуту можно было отдать всю жизнь. Ведь именно тогда мне все открылось. Язык взглядов правдивее языка слов. Если бы не этот взгляд, я впала бы в полное отчаяние. Воспоминание о нем поддерживало меня в дни невзгод. Наперекор всему я все-таки надеялась...

- Да-да, моя дорогая! То же было и со мной. Так пойдем же туда!

* * *

Час спустя они стояли на священном для них утесе. Герберт, казалось, забыл о своем намерении выбрать участок и место для дома Кубины, забыл обо всем на свете. Тяжелое прошлое осталось позади, в памяти сохранилась лишь та мимолетная встреча. Только о ней могли они думать и говорить.

- И ты уже тогда любила меня?

Вопрос был задан только для того, чтобы еще раз насладиться ответом, в котором Герберт был заранее уверен.

- Разве могла я тебя не любить? У тебя были такие дивные глаза...

- Были? А теперь разве нет?

- Ты дразнишь меня. Теперь они во сто раз прекраснее. Тогда я смотрела в них, почти не смея надеяться, а теперь я уверена, что они мои. Тогда радость моя продолжалась одну минуту, а теперь вся моя жизнь беспредельное счастье!

И это было правдой. Взаимная любовь Герберта и Кэт была безгранична, и это доказывает, что даже в нашей печальной земной юдоли существует райское блаженство!

ПОСЛЕСЛОВИЕ К РОМАНУ «МАРОНЫ» [19]

В романе «Мароны» Майн Рид снова обратился к теме, волновавшей его на протяжении всей жизни, — к борьбе негров против векового порабощения, против бесчеловечной эксплуатации, которая была их уделом всюду, куда добирались торговцы живым товаром.

Действие романа развертывается в одной из британских колоний, все благосостояние которой зиждилось на труде сотен тысяч негров. Ямайка — ад для негров: так называли этот красивый остров в течение трех столетий, пока на нем господствовали страшные законы рабства.

Открытая и захваченная испанцами еще на рубеже XV— XVI веков, Ямайка быстро лишилась своего коренного населения — индейцев. Они либо погибли в упорных и безнадежных схватках с колонизаторами, либо вымерли от непосильного труда на плантациях, куда их сгоняли испанские помещики, объявившие себя господами острова.

Так как климат Ямайки весьма благоприятен для разведения различных ценных культур — в том числе сахарного тростника, — то недостаток в рабочей силе испанцы еще в XVI веке стали восполнять неграми, которых они покупали у арабских работорговцев на африканском побережье.

В 1655 году Ямайку захватили англичане, сделавшие ее своим форпостом в той части Атлантического океана. Подобное обстоятельство еще более способствовало расцвету страшного плантаторского хозяйства на Ямайке. Следует подчеркнуть, что во второй половине XVII века на плантациях Ямайки наряду с черными рабами трудились и умирали тысячи белых: английские сахарозаводчики покупали у капитанов военных кораблей их пленных, у государства — осужденных на каторгу. Среди белых рабов Ямайки в конце XVII века было немало врагов английской монархии, участников революционных восстаний, вновь и вновь вспыхивавших в разных углах Англии.

Уже в XVII веке испанцам, а затем и англичанам пришлось столкнуться с нарастающим сопротивлением беглых негров. Географические особенности острова — наличие горных и лесных районов — способствовали тому, что на нем легко можно было укрыться довольно значительному числу беглых. Негры-беглецы, ушедшие из-под власти белых, составляли отдельные общины — подобия племен, — возвращались к тем формам жизни, к которым они привыкли у себя на далекой родине. Ямайская земля подходила для возделывания растений и злаков, к которым негры привыкли в Африке; восстанавливались и старые обычаи, племенные религиозные культы. Налаживание новой жизни на первых порах затруднялось тем, что новая община нередко объединяла представителей самых различных народов Африки, но постепенно эти различия стирались.

Как и в некоторых других странах Южной и Центральной Америки, беглых негров на Ямайке называли маронами. Поселения маронов возникали еще при испанском владычестве: колониальная администрация старой Испании не смогла с ними справиться. Добиться подчинения маронов не удалось и англичанам, хотя они упорно пытались сделать это в нескольких войнах, которые вели против них. Борьба маронов заметно активизировалась на рубеже XVIII— XIX веков, когда, в результате французской революции 1789—1794 годов, возникло самостоятельное негритянское государство на территории бывших французских колоний в Гаити.

Героическое сопротивление маронов — славная, хотя и трагическая страница в истории колоний. Поселки маронов сжигали и сравнивали с землей; маронов вешали, жгли, расстреливали, сгоняя в особые огороженные пространства, где за ними следила беспощадная стража, составленная из английских солдат и местных испанских колонистов. Маронов тысячами выселяли с Ямайки в другие колонии Англии, отрывая детей от родителей, навсегда разрушая семейные связи, пытаясь таким образом сломить сопротивление маронских общин.