Остальные сидели на кухне, маленькими глотками пили коку из банок.
— Они не вернутся, — сказала Алиса, прервав очередной круг. — Они узнали о наших замыслах, прочитали наши мысли или как-то иначе и не вернутся.
Описав еще два круга по длинному коридору, каждый с заходом к большому панорамному окну в гостиной, вновь заглянула к ним.
— А может, началась общая миграция, что вы об этом думаете? Может, они потянулись на юг, предчувствуя приближение зимы, как гребаные малиновки?
И ушла, не дождавшись ответа. Продолжила кружить по коридору.
— Она прямо-таки капитан Ахав, ищущий своего Моби, — отметил директор.
— Эмпием, может, и говнюк, но насчет этого парня высказался верно [102] , — вырвалось у Тома.
— Это вы про кого, Том? — спросил директор. Том отмахнулся.
Джордан посмотрел па часы.
— Вчера вечером они вернулись на полчаса позже. Если хотите, я могу ей сказать.
— Не думаю, что это поможет, — ответил ему Клай. — Она должна все это переварить, ничего больше.
— Она прямо-таки на взводе, не так ли, сэр?
— А ты разве нет, Джордан?
— Да, — тихо ответил Джордан. — Я в полном ауте.
В следующий раз Алиса заглянула на кухню, чтобы сказать:
— Может, оно и к лучшему, если они не вернутся. Я не знают, перезагружают ли они свои мозги по-новому, но я уверена, что продолжается какая-то чертовщина. Я почувствовала это сегодня от тех двоих. Женщины с книгой и мужчины с коробкой «туинкис». — Она покачала головой. — Настоящая чертовщина.
И вновь, прежде чем кто-то успел ответить, она отправилась патрулировать коридор с болтающейся на запястье кроссовкой.
Директор посмотрел на Джордана.
— Ты что-нибудь почувствовал, сынок?
Джордан помялся, прежде чем ответить.
— Я что-то почувствовал. Волосы на затылке попытались встать дыбом.
Тут директор повернулся к мужчинам, которые сидели по другую сторону стола.
— А вы двое? Вы находились гораздо ближе.
От ответа их спасла Алиса. Прибежала на кухню, с раскрасневшимися щеками, широко раскрытыми глазами, в скрипе подошв кроссовок по плиткам пола.
— Идут, — доложила она.
Стоя у панорамного окна, они наблюдали, как мобилопсихи сплоченными рядами поднимаются по Академическому склону, их тени образовали громадную спираль на зеленой траве. Когда же они приблизились к Арке Тонни, как называли ее Джордан и директор, ряды еще ближе подтянулись друг к другу, и казалось, спираль эта вращается в золотом свете позднего дня, хотя на самом деле тень стала только более сжатой и плотной.
Алиса больше не могла обходиться без контакта с кроссовкой. Сорвала с запястья, схватила в кулак и теперь то сжимала, то разжимала.
— Они увидят, что мы сделали, и развернутся, — проговорила она тихо и быстро. — На это у них должно хватить ума, если они уже берутся за книги, должно хватить.
— Посмотрим, — ответил Клай. Он-то не сомневался, что мобилопсихи зайдут на Тонни-Филд, даже если увидят нечто такое, что вызовет тревогу у их странного группового разума. До темноты оставалось мало времени, а больше идти им было некуда. В памяти всплыла строчка колыбельной, которую пела ему маты «За день мы устали очень…»
— Я надеюсь, они зайдут на ноле, и надеюсь, что они там останутся. — Алиса еще понизила голос. — Я чувствую, что сейчас взорвусь. — Дикий смешок сорвался с губ. — Только это им суждено взорваться, не так ли? Им. — Том повернулся к ней, и она торопливо добавила: — Я в порядке. Все у меня хорошо, так что просто закрой рот.
— Я лишь хотел сказать, что именно так и будет.
— Трепотня Нового века. Ты говоришь прямо-таки как мой отец. Король багета. — Слеза покатилась по щеке, и она нетерпеливо смахнула ее ладонью.
— Успокойся, Алиса. Стой и наблюдай.
— Я постараюсь, хорошо? Постараюсь.
— И перестань сжимать кроссовку. — В голосе Джордана слышалось раздражение. — Этот скрип сводит меня с ума.
Она посмотрела на кроссовку вроде бы в удивлении, потом сунула руку в петлю из шнурков. Они наблюдали, как мобилопсихи вливаются в Арку Тонни и проходят под ней. Толчеи было куда как меньше, чем перед футбольным матчем в уик-энд встречи выпускников, Клай в этом нисколько не сомневался. Они наблюдали, как мобилопсихи появляются на другой стороне арки, пересекают площадку за ней, спускаются по пандусам. Они ожидали увидеть, что ровное, упорядоченное движение мобилопсихов замедлится, потом прекратится, но не дождались. Последние из них, в большинстве своем раненые и травмированные, помогающие друг другу, но все равно держащиеся группой, оказались на футбольном поле задолго до того, как покрасневшее солнце опустилось за общежития в западной части кампуса Гейтенской академии. Они вновь вернулись. Как почтовые голуби возвращаются на голубятни, а ласточки — в Капистрано. А менее чем через пять минут после того, как первая звезда вспыхнула на темнеющем небе, Дин Мартин запел «Все когда-то кого-то любят».
— Я волновалась напрасно, не так ли? — спросила Алиса. — Иногда веду себя как дура. Так говорит мой отец.
— Нет, — заверил ее директор. — Все дураки оказались с сотовыми телефонами, дорогая. Вот почему они там, а ты здесь, с нами.
— Интересно, как там Раф, все ли с ним в порядке, — подал голос Том.
— Интересно, как там Джонни, — откликнулся Клай. — Джонни и Шарон.
В десять часов той ветреной осенней ночи, под убывающей луной, от которой осталась последняя четвертушка, Клай и Том стояли в нише для оркестра на «хозяйской» половине трибун. От футбольного поля их отделял бетонный барьер высотой по пояс, со стороны поля обитый толстыми резиновыми плитами. На их стороне стояло несколько ржавых пюпитров, а слой мусора доходил до лодыжек: ветер приносил с поля порванные пакеты и клочки бумаги, которые и обретали здесь покой. Выше и позади них, у турникетов, Алиса и Джордан стояли по обе стороны директора, опиравшегося на трость.
Голос Дебби Бун катился над полем, усиленный многочисленными динамиками. Обычно за ней следовала Ли Энн Уомек [103] с ее «Я надеюсь, что ты танцуешь», а потом Лоренс Уэлкс его «Шампань-мюзик-мейкерс», но сегодня, возможно, такой последовательности могло и не получиться.