Надежды Блисс рушились одна за другой. В словах Джеральда был здравый смысл, но все же сердце подсказывало Блисс, что не нужно торопиться.
– А есть в Мобиле какой-нибудь приют, куда Энос мог бы отдать мальчика? – спросила Блисс у хозяйки.
– Нет. Такого заведения в нашем городе нет, – ответила та и вновь принялась махать метлой.
– Здесь мы больше ничего не узнаем, – решительно заявил Фолк и повел Блисс вниз по ступеням. – Я уверен, что мальчишка разыщется в Новом Орлеане.
– Энос мог просто выгнать его на улицу, – заметила Блисс.
– Не думаю, чтобы он решился на такое. Эносу нужны деньги, и твой отец – его единственный шанс получить их. Не станет Энос резать курицу, которая несет ему золотые яйца. Пойдем. Если поторопимся, успеем сняться с якоря с вечерним отливом.
– Нет. Сначала я обыщу город, – упрямо возразила Блисс. – А вдруг мой сын побирается сейчас возле какой-нибудь, пивнушки?
Джеральд подчеркнуто вздохнул, но Блисс не обратила на его вздох никакого внимания.
– Ну хорошо, – неохотно согласился Джеральд. – Пусть эта милая женщина опишет мне приметы мальчика, и я пошлю своих людей прочесать все улицы.
Они снова поднялись по лестнице и снова принялись расспрашивать хозяйку. Блисс взволнованно слушала описание своего сына: на вид – шести лет, бойкий, худой; густые черные волосы и слегка раскосые, большие изумрудного цвета глаза.
Глаза и волосы – вот, пожалуй, и все приметы, по которым Блисс могла бы опознать своего сына в толпе. Впрочем, она была уверена, что узнает его сердцем...
Грустная, подавленная, Блисс вернулась вместе с Фолком на борт «Южной Звезды». В тот же день начались поиски. Матросы обшарили все улицы и переулки в поисках черноволосого мальчика с изумрудно-зелеными глазами, но не нашли его следов.
Целую неделю они оставались в Мобиле, но никакого результата поиски так и не дали. Наконец Блисс сдалась, и «Южная Звезда» снялась с якоря, взяв курс на Новый Орлеан. Печальная, с разбитым сердцем, Блисс утешала себя только одним – надеждой на то, что ее сын находится у ее отца, в Новом Орлеане.
Неожиданно Блисс подумала о том, что даже не знает имени своего сына. Хороша мать! А впрочем, разве в имени дело? Неужели она не узнает при встрече своего сына – без всякого имени?
За время плавания от Мобиля до Соснового острова Охотник успел немало узнать о своем сыне. Понемногу из их разговоров становилось понятно, какую жизнь пришлось вести Брайану. И каждая новая подробность, открывавшаяся Охотнику, была страшнее прежних. Жизнь Брайана была тяжелой, но он тем не, менее вырос живым, любопытным и смелым мальчиком. Трудности выковали в нем сильный характер – сильный и независимый.
Если первые годы жизни Брайана были хоть как-то скрашены заботой Мэг, то после ее смерти существование его стало просто невыносимым. Еда в их доме бывала не всегда: получив деньги от Клода Гренвиля, Энос шел по кабакам, где и оставлял большую их часть. То немногое, что оставалось после его запоев, Мэг, пока была жива, растягивала, как могла, и все-таки они часто голодали. После смерти Мэг денег в доме не было никогда, и Брайану не раз приходилось стоять с протянутой рукой возле пивных, выпрашивая себе на кусок хлеба...
Охотник полюбил сына с первой минуты, с первого взгляда. Полюбил гак сильно, что даже сам того не ожидал. Только теперь он понял, как нужна была ему эта любовь, как не хватало ему ее в жизни. Общаясь с Брайаном, он невольно всякий раз погружался в прошлое. Вспоминал свою жизнь такой, какой она была семь лет тому назад, когда они с Блисс были еще вместе, и постоянно думал о том, как счастливы они могли бы быть втроем – он, Блисс и Брайан.
Могли бы...
И у Брайана, между прочим, могли бы быть сейчас братья и сестры!
Стоя на квартердеке, Охотник вспоминал Блисс такой, какой она была во время их последнего свидания на борту «Южной Звезды». Губы, припухшие от поцелуев, изумрудные глаза – влажные, полные страсти... От этих мыслей Охотник каждый раз чувствовал, как разгорается в нем огонь желания, ему казалось, что он снова ощущает аромат горячей кожи Блисс. На губах у него появлялся вкус ее поцелуев, и он едва сдерживался, чтобы не закричать во весь голос от страсти, боли и тоски.
Боже, как же он мог оставить ее Фолку?! Ее, свою жену, свою родную плоть! У Охотника было одно объяснение, одно оправдание перед самим собой: если бы он раскрылся Блисс, она рассказала бы обо всем Фолку, и его вновь упрятали бы в тюрьму. А судьи в Новом Орлеане очень любят, когда в их руки попадается пират, и нет для них большего удовольствия, чем отправить негодяя на виселицу...
Да, быть пиратом – это всегда чувствовать на своей шее намыленную пеньковую веревку!
Мысли Охотника прервал Брайан, который вышел из каюты и карабкался сейчас по трапу квартердека, чтобы присоединиться к отцу. Охотник удовлетворенно хмыкнул, посмотрев на сына – на свежем морском ветру мальчик заметно окреп и загорел. По всему было видно, что Брайан в восторге от моря, от корабля, от захватывающего дух плавания по бескрайним зеленым волнам.
Охотник надеялся, что это путешествие поможет Брайану поскорее забыть грязные прокопченные улицы Мобиля, на которых прошло его грустное детство.
– Мы скоро приплывем, папа? – спросил Брайан, отвечая отцу улыбкой, которая была похожа на улыбку Охотника, словно две капли воды.
– Смотри повнимательней, и скоро увидишь на горизонте наш остров.
– Я никогда еще не был на острове. Скажи, мы теперь будем жить там всегда?
– Не знаю, – покачал головой Охотник.
Он и в самом деле не знал, что ему делать дальше. Воспитывать сына среди пиратов? Нет, это несерьезно. Отдать его в руки Фолка и Блисс? Никогда! У Охотника было много денег, поэтому он мог позволить себе уехать куда угодно – им вполне хватит на жизнь, да и в наследство Брайану еще останется порядочная сумма. Они с сыном могут поехать на север, в Сент-Луис, или на восток, в Бостон. А могут отправиться в Лондон, в Париж – да куда угодно! В любое место, где их не настигнет память о прошлом...
– Как ты думаешь, моя мама теперь тоже захочет жить с нами? – с надеждой спросил Брайан. – Скажи, я когда-нибудь увижу ее?
– Все возможно, сынок, – ответил Охотник. – На свете все бывает – и все в воле божьей. Не стоит ломать себе голову понапрасну, тем более что есть вещи, которые тебе еще рано понимать.
«Например, почему твоя мать предпочла стать женой Фолка, – мысленно добавил он. – Или почему твоя мать решила сделать Фолка твоим отчимом и опекуном».
Охотник и сам многого не понимал, но твердо знал, что не позволит Брайану встретиться с матерью, пока не разберется во всем.
А еще ему нужно будет заново учиться вести себя в приличном обществе и отвыкнуть от привычек, которые появились у него за долгие годы, проведенные среди пиратов, если он на самом деле твердо решил вернуться в другую жизнь.