Капитан был сух со всеми, даже с мистером Хиггсом, и это при том, что Перегрин всегда поддерживал его, даже когда не разделял его мнения.
И самым загадочным было то, что после сладкоречивых уговоров снять платье и забраться к нему в постель, Ник настоял на том, чтобы Ева спала на койке одна. Для себя он подвесил к балкам потолка гамак.
Однако капитан залеживаться в нем не любил. Вот и этим вечером он расстелил на полу каюты одеяло и устроился на нем, положив одну руку под голову, а второй придерживая на груди книгу «Тысяча и одна ночь». Ева сидела на стуле и подшивала оторвавшийся от ее лифа кусочек кружева, но то и дело украдкой поглядывала на Ника.
Николас заерзал и подтянул к животу оба колена.
— Ты мог бы занять койку, — сказала Ева.
Капитан бросил на нее хмурый взгляд и перевернулся на бок, спиной к округлой корме. Книгу он положил перед собой на пол и оперся на локоть.
— Или я могу перейти на койку, а ты сядешь на стул, — предложила она.
— Мне удобно.
Ник сосредоточенно уставился в книгу, но Ева заметила, что за последнюю четверть часа он ни разу не перевернул страницу.
— Тебе не нравится книга?
— Книга как книга.
Теперь он метнул на нее язвительный взгляд и с шумом перевернул страницу.
— У тебя опять болит голова? Может, я сделаю еще одну припарку…
— С моей головой все нормально. — Ник, ни разу не поморщившись, провел по голове рукой, чтобы продемонстрировать, что рана зажила. — Мне просто иногда нужен покой.
Ева поджала губы, потом завязала на нитке узелок, оторвала ее зубами и воткнула иголку в подушечку.
— Тогда я, пожалуй, прогуляюсь по палубе, а ты побудь здесь один.
— Нет! — вскрикнул капитан с таким чувством, что Ева вздрогнула. Он провел ладонью по лицу. — Нет, Ева. Не уходи.
— Тогда скажи, что тебе так досаждает?
Уголок его рта дернулся кверху, и он покачал головой, словно пребывая в замешательстве.
— Ты.
У Евы закололо в груди.
— В таком случае ты не расстроишься, если я уйду.
Она встала и направилась к двери.
Ник подскочил, обогнал ее и преградил ей путь.
— Нет, Ева, ты неправильно меня поняла. — Он схватил ее за плечи обеими руками. — Когда я встретил тебя, моя жизнь перевернулась кверху дном. И я скоро сгорю заживо, если не займусь с тобой любовью.
— Понимаю. — Она часто заморгала. — Потому что ты долго воздерживался, а я единственная женщина на сотни миль вокруг?
— Конечно, нет.
Едва познакомившись с Николасом, Ева заподозрила, что он из тех мужчин, которые привыкли брать любую понравившуюся женщину, но теперь она не видела в его глазах ничего, кроме искренности.
— Тогда почему?
— Не знаю. То есть я не определился, как это назвать. — Николас укрыл ладонью ее щеку. — Я знаю только, что для меня невыносимо находиться с тобой в замкнутом пространстве и не держать тебя в объятиях. Я хочу не спеша снять всю твою одежду и хочу, чтобы ты раздела меня. — Он провел пальцами по ее шее и ключице. За его прикосновением тянулся мерцающий шлейф удовольствия. — Я хочу лечь рядом с тобой, Ева. Я хочу прикасаться к каждому дюйму твоей кожи. — Он скользнул большими пальцами по скулам Евы, а потом легко коснулся ее приоткрытых губ. — Я хочу познать тебя. Всю целиком. Без спешки. Без страха, что ты в любой момент попросишь меня остановиться.
Сейчас Еве не хотелось его останавливать.
— И я хочу, чтобы ты познала меня, — проговорил он тем же приглушенным голосом, тем же тоном, какой люди берегут для церкви, для могилы любимого человека или какого-нибудь чрезвычайно торжественного случая.
Это не было признанием в любви. Но и не было пустым обещанием распутника. Ева не видела лжи в темных глазах Ника. Он хочет ее.
И Ева уже поняла, что любит его.
Возможно, этого достаточно.
Ева боялась, что голос ее подведет, поэтому без слов взяла руку Ника и поднесла ее к аккуратно завязанному на талии банту. Николас понял намек и начал развязывать бант, не с лихорадочной спешкой, но медленно, растягивая муку. Ева глубоко вздохнула, почувствовав, как ослабил свое давление китовый ус корсета.
— Я буду нежным, Ева, — хрипло проговорил Ник. — Насколько смогу.
Ева наблюдала за его лицом, ослабляя шнуровку настолько, чтобы корсет достаточно разошелся. Освободив руки, она стянула корсет через ноги и осталась перед Ником в одной сорочке, чулках и туфлях.
Николас провел пальцем по кружевному вырезу сорочки. Соски Евы затвердели от близости его руки. Легко скользнув по ним, Ник положил руку Еве на живот, чуть южнее пупка.
Ева закрыла глаза, и тогда Ник, смяв подол сорочки, коснулся ее интимного места. Она расставила ноги шире, чтобы его рука проникла глубже, и он обнаружил, что она уже влажная, гладкая и до боли возбужденная. Ник обводил кончиком пальца вокруг ее чувствительного места, дразнил и ласкал, заставляя его сжаться в маленький тугой бутончик.
Ева нуждалась в этом так же, как и Ник. Ей хотелось сказать ему тысячу слов, но она полностью отдалась ощущениям.
— Жаркая и охваченная желанием, — прошептал Николас. — Ты богиня, Ева.
«Нет, просто женщина, которая тебя любит, Николас». — Эта мысль буквально ворвалась в сознание Евы, и казалось невероятным, что Ник не услышал ее.
Ник склонил голову, нашел губами грудь Евы и потянул за сосок сквозь сорочку.
— О да! — Она застонала и потянула за ленточку в центре выреза. Края выреза разошлись. Ник одной рукой смахнул сорочку с плеч Евы. Вторая его рука по-прежнему вела сладкие игры с ее лоном. Николас взял в рот сосок Евы. Его губы на голой коже одновременно терзали и дарили наслаждение. Когда сорочка соскользнула с рук Евы, та застонала от желания; сорочка упала бы на пол, если бы не рука Николаса между ее ног.
Ник выпрямился, чтобы покрыть лихорадочными поцелуями шею Евы, ее скулу, уголок рта, ее закрытые веки. Она захныкала.
— Еще один такой звук, и я сорву с тебя эту сорочку, не заботясь, что порву ее. Потом я раздвину тебе ноги и возьму тебя так, что ты даже дышать не сможешь, — пообещал Ник.
— Ловлю тебя на слове.
Николас подхватил Еву на руки и понес к койке, совершенно позабыв о шишке на голове. Он бросил ее на заждавшуюся постель и плюхнулся рядом.
Они слились, сплетая руки, ноги, даря друг другу поцелуи и ласки, отбрасывая прочь мешающую одежду. Не прерывая поцелуя чаще, чем это было совершенно необходимо, Ева умудрилась снять с Ника рубашку и стащить с него и штаны, и кальсоны. Его кожа была гладкой и горячей, а под ней ощущались сильные мышцы. Ник навалился на бедра Евы, и она почувствовала, как мощно пульсирует кровь в его торчащем на изготовку члене.