Вскоре к Вульфу присоединился Хагар. Он держал своего спящего сына на руках, всячески превознося мальчика, названного им Ролло в честь своего отца. Вульф тоже восхищался ребенком. Он пощекотал младенца под подбородком, как и следовало поступить любящему дядюшке.
Неожиданное появление в зале большого количества невольников, с которых ручьями стекала вода, заставило Вульфа сообразить, что на улице идет дождь. Он встал, решив, что ему пора идти домой. Он ненадолго заглянул к Ольге, прежде чем попрощаться с Хагаром и своим новорожденным племянником, и выскочил во двор, прямо под струи дождя.
Перебегая двор, Вульф подумал о Рейне. Будет ли она уже спать, когда он придет? Она, бесспорно, заслужила отдых после сегодняшнего геройского поступка. Рейну полюбило все его семейство. Как же он намерен поступить с ней? Даже боги были против него. Если у него осталась хоть капля благородства, он должен немедленно вернуться в дом Хагара и оставить Рейну в покое. Но он криво усмехнулся и продолжил путь. Обещания дают для того, чтобы нарушать их.
Вульф вошел в дом и отряхнулся подобно большому псу, – капли полетели во все стороны. В доме царила тишина. Неужели все спят? Он подкрался к алькову Рейны. Дьявол побуждал его отодвинуть занавеску и украдкой заглянуть внутрь.
Он замер, когда увидел обнаженную Рейну, склонившуюся над небольшим сундуком, и оказался не в силах противостоять соблазну роскошных округлостей ее попки. Тело его мгновенно напряглось, а член затвердел и встал почти вертикально. Вульф рассматривал представшие его взору формы, как художник, изучающий бесценное произведение искусства. Такая белая, такая идеальная! Он не смог подавить стон, рвущийся из горла. Рейна была в состоянии соблазнить даже каменную статую, одну из тех, что он видел в Византии, а он-то уж точно был сделан не из камня.
Вульф не двигался и почти не дышал. Грудь ему сдавило, разгоряченная кровь с бешеной скоростью мчалась по его жилам. Он не удивился своей реакции: все же он был норвежцем и не в его природе отказываться от того, чего он страстно жаждал, – а он ничего так не хотел получить, как Рейну.
Должно быть, она услышала его сдавленный стон, потому что резко обернулась. Ее полные губы приоткрылись от изумления, когда она увидела, что он стоит, просунув голову за занавеску. Она метнулась на кровать и поспешно натянула волчью шкуру до самого подбородка.
– Что ты здесь делаешь? – возмущенно спросила она.
– Хотел удостовериться, что у тебя все хорошо.
– Как видишь, так и есть.
– Более чем, – сдавленно произнес Вульф.
Он подошел ближе к кровати, с него по-прежнему стекала вода. Рейна обеспокоено смотрела на него.
– Ты промок насквозь. Тебе нужно снять мокрую одежду, а не то ты насмерть простудишься.
Не произнося ни слова, Вульф стал раздеваться, сбрасывая промокшие вещи на пол. Он посмотрел на Рейну – она покусывала губу и хмурилась. Ощутив разгоряченной кожей холодный воздух, он вздрогнул, правда, скорее от предвкушения удовольствия, чем от холода.
– Постой! Зачем ты раздеваешься? – не выдержала Рейна.
– Ты посоветовала мне избавиться от мокрой одежды, и я решил послушаться.
– Но не здесь! Уходи. Ты обещал не пытаться снова соблазнить меня.
Вульф пожал плечами.
– Я солгал.
Рейна поняла, что не смотреть на Вульфа не может. Она трепетала от его волнующей близости. Ее решимость сопротивляться соблазну пошатнулась, поскольку он излучал некую силу, подчинявшую себе душу Рейны. От него захватывало дух: он был высок, внушителен и прекрасно сложен. Плавные линии мышц груди, коричневые кружочки вокруг сосков, выпирающие жилы на животе и тонкая талия завораживали ее. Не говоря уже о размерах его мужского достоинства, которое стало длиннее и толще, как только ее затуманенный взгляд остановился на нем.
– Ты хочешь меня, Рейна.
Покоренная непреодолимым могуществом взгляда его серебряных глаз, Рейна громко сглотнула и закрыла глаза.
– Нет, я вовсе не хочу, чтобы это произошло снова. Уходи. Я не доверяю себе, а тебе – и того меньше.
– Но почему ты так настойчиво отказываешь мне в том, чего мы оба хотим? Расслабься, Рейна: я не стану делать с тобой то, чего ты не захочешь.
Она широко раскрыла глаза.
– Я уже это слышала, Вульф Безжалостный, и эти слова слетали с твоих же губ. И ты помнишь, чем все это закончилось.
В его глазах будто смешались огонь и лед, а взгляд его был порочным.
– О да, мне это часто снится.
Рейна почувствовала его решимость и отчаянно пыталась укротить свое своевольное тело. Она не хотела быть рабыней Вульфа, не хотела быть обязанной подчиняться его приказам. Но она не знала, как долго еще сможет сопротивляться ему. В данный момент она была так истощена физически и так устала противостоять желаниям Вульфа и своим собственным, что едва могла оказать сопротивление. И потому она решила применить хитрость.
Она отбросила шкуру и обмякла.
– Давай, бери меня. Но что бы ты ни делал, не жди, что я стану в этом участвовать. Я не отвечу на твои ласки, да и не буду стремиться доставить тебе удовольствие.
Блеск глаз Вульфа должен был бы предупредить ее, что затея обречена на провал. Голос его еще никогда не звучал так уверенно.
– Клянусь, ты будешь визжать, умоляя меня взять тебя, что бы ты сейчас ни говорила.
– После этого я тебя возненавижу.
– Ты и сейчас меня ненавидишь.
«Неправда», – хотела крикнуть Рейна, но решила не доставлять ему удовольствия этим.
Рейна ахнула, поняв, что он уже стоит на коленях между ее ног. Это произошло так быстро, что она не успела скатиться с кровати.
– Прекрати! – потребовала она, но голос ее звучал слабо и неубедительно даже для ее собственных ушей. – Не надо…
Но остановить его было невозможно. Когда Вульф наклонился и поцеловал ее, ей показалось, что из ее головы вырвались языки пламени.
«Вот и конец твоему сопротивлению безжалостному норвежцу», – подумала Рейна, почувствовав язык Вульфа у себя во рту и просунув свой язык ему в рот. Ее решимость пала под его яростной настойчивостью. Но он не только целовал ее, его руки творили чудеса с ее телом.
Она чувствовала, как он раздвигает ее скользкие складочки, как его пальцы то проникают в нее, то снова выходят. А затем он неожиданно опустился ниже, приник к ней теплым, влажным ртом и подарил ее чувствительному, набухшему бутону чрезвычайно сладострастный поцелуй, от которого мир завертелся.
– Ты и правда хочешь, чтобы я остановился?
– Да. Я возненавижу и тебя, и себя, если мы продолжим. Зачем ты мучаешь меня, зная, что я не могу сопротивляться тебе?