– Мы уже скоро будем дома, – сообщил он.
– Это ты скоро будешь дома, – поправила его Рейна. – А мой дом остался за морем.
Вульф пожал плечами.
– Мой дом теперь и твой дом.
Рейна презрительно хмыкнула.
– Признайся, Вульф, ты женился на мне только ради матери. Ты солгал моему отцу, когда заявил, что хочешь сделать меня своей женой.
Серебряные глаза Вульфа угрожающе прищурились, когда он наклонился к ней.
– Я очень хочу тебя, и ты нужна мне не только ради матери.
Возмущенная Рейна уперла руки в бедра – она не собиралась сдавать свои позиции перед этим могучим воином.
– А что произойдет после того, как я вылечу твою мать и мы узнаем, что я вовсе не ношу твоего ребенка? Ты все еще будешь хотеть меня?
– Хотеть тебя я буду всегда, и в этом я никогда не сомневался.
Рейна не отставала:
– Да, но будешь ли ты верен своей клятве?
– Я всегда держу слово.
– Даже если брак с датчанкой вызывает у тебя отвращение? – обвиняющим тоном спросила Рейна. – Помни, Вульф Защитник: если я не беременна, я намерена вернуться на родину с братьями этим же летом, когда они навестят нас.
Вульф рассмеялся.
– Ты забеременеешь задолго до приезда братьев, – сказав это, он развернулся и пошел прочь.
Рейна сердито смотрела ему вслед. Ну почему Вульф не желает понять, чего она от него хочет? Его клятвы ничего для нее не значили – ведь они не заменяли любовь. Даже став женой Вульфа, она вечно будет вынуждена сомневаться, не вызовет ли у него интерес очередная рабыня, или свободная женщина, или пленница. Быть его женой не имело никакого смысла, если она вместе с этим статусом не получит его уважения и любви.
Когда драккар прижался к берегу, Рейна увидела зеленые пятна, проглядывающие в проталинах, – красноречивые признаки весны. Вульф повел драккар по Бокнафьорду, осторожно обходя обломки не успевших до конца растаять льдин. Ночь они провели на берегу, а на следующее утро поплыли дальше.
Рейна стояла у фальшборта, пытаясь отыскать знакомые ориентиры. Когда они проплывали мимо деревни под названием Сауда, примостившейся на берегу фьорда, она мгновенно узнала ее.
– Уже недолго осталось, – заметил подошедший к ней Олаф. – Хагар, должно быть, с ума сходит: уж очень долго нас не было. Сомневаюсь, что он верил в то, что я сумею добраться до земли датчан, не говоря уже о том, чтобы разыскать Вульфа и вернуть его в лоно семьи. А твое появление – и вообще неожиданный подарок.
– Надеюсь, когда мы приедем, окажется, что твоя мать уже на пути к выздоровлению, – отозвалась Рейна.
– А если нет, то уверен: ты вылечишь ее травами и настойками, которые твоя мать дала нам с собой.
Рейна покосилась на сундучок с травами, стоявший в шалаше. Там было все необходимое для лечения любых болезней, которые могли напасть на родных Вульфа.
– Я молюсь о том, чтобы моих навыков оказалось достаточно.
– Ты умелый лекарь, – сказал присоединившийся к ним Вульф.
При звуке его голоса Рейна вздрогнула.
– Вспоминаю, как я впервые оказалась на твоем хуторе, – ядовито произнесла она, окинув его свирепым взглядом. – Если ты помнишь, повод был для меня неприятный.
Олаф перевел взгляд с одного противника на другого и предпочел скрыться.
– Ты внушила любовь к себе всем моим близким, и мне в том числе, – прошептал Вульф ей на ушко. – Ты стала дорога всем нам.
Она сердито посмотрела на него.
– Дорога? Дорога? Прости, что хочу от тебя чего-то большего, Вульф.
И она, резко развернувшись, укрылась в шалаше и задернула занавеску, закрывавшую вход. Она не выходила на палубу, пока не услышала крики ужаса и гнева – тогда она отдернула занавеску и выскочила наружу. Лишь взглянув на Вульфа и Олафа, она поняла: произошло нечто непредвиденное, отчего на корабле поднялась суета.
– Что такое? Что случилось? – воскликнула Рейна.
Вульф ткнул пальцем в сторону берега, туда, где причаливали корабли.
– Видишь, там, где должны находиться только наши драккары, стоит чужеземный баркас. И мы не знаем, друзья на нем или враги.
– Враги, – процедил Олаф сквозь стиснутые зубы. – Судя по виду баркаса, это разбойники финны. Что-то здесь не так.
Норвежцы тут же заняли места на скамьях, схватились за весла, и драккар понесся к берегу. Причалили они рядом с баркасом.
Вульф вынес Рейну на берег на руках.
– Побудь здесь, пока я не вернусь за тобой. Не знаю, с чем нам придется столкнуться…
Не успел он закончить фразу, как Олаф схватил Вульфа за руку.
– Слушай! – воскликнул Олаф. – Ты это слышишь?
Кровь застыла у Вульфа в жилах, когда он уловил знакомые звуки битвы, доносящиеся со стороны хутора: звон мечей и боевых топоров, гневные выкрики и вопли боли. Все это живо позволило представить себе картину того, что происходило на хуторе.
– К оружию! – крикнул Вульф, поднял меч и боевой топор и приготовился мчаться на выручку своей семье.
– Постой! – воскликнула Рейна. – Если уж я должна оставаться здесь, то дай мне, по крайней мере, меч или кинжал, чтобы я могла защититься.
– Найди ей меч, – приказал Вульф Олафу и через мгновение умчался на хутор.
Олаф вернулся на драккар, выдернул меч из-под свернутой парусины, сунул его в руки Рейны и бросился догонять своих товарищей.
Охвативший Вульфа страх еще усилился, когда он вспомнил, как мало воинов осталось на хуторе: всего лишь Хагар, Эрик и горстка крестьян. Если они не ожидали нападения, то не собрали подмогу, и все они, в том числе и женщины, подвергаются серьезной опасности.
Норвежцы ворвались на хутор и увидели олицетворение хаоса. Одного быстрого взгляда оказалось достаточно, чтобы Вульф понял: несколько крестьян действительно вступили в битву, пытаясь отбить нападение, но их было слишком мало, чтобы оказать серьезное сопротивление целой орде разбойников финнов, стремящихся награбить побольше добра и увести в плен рабов.
Вульф издал боевой клич викингов, достаточно громкий, чтобы перекрыть шум битвы, а затем вступил в бой, орудуя мечом и боевым топором.
Рейна нервно мерила шагами берег, прислушиваясь к шуму битвы и пытаясь понять, что там происходит. То, что ей пришлось остаться здесь, в то время как Вульф и остальные рисковали жизнями, ей совершенно не нравилось. Вскоре у нее закончилось терпение, и она, покрепче сжав меч, решительно двинулась к хутору.
Первый же взгляд, брошенный на поле битвы, открыл ей, как отчаянно обитатели хутора нуждались в поддержке вернувшихся норвежцев. Бросив же второй взгляд, она увидела Ингу и Хельгу: как истинные норвежки, они стояли плечом к плечу у передних дверей дома, вооруженные и готовые защитить родной очаг от непрошеных гостей.