— Она же любит тебя, — вставила Марлена, подкрепляя слова Кайла.
— Женщина не способна любить, — с горечью произнес Диабло. Его самолюбие было жестоко ранено, гордость задета. — Ее слова, ее поступки — коварная ложь, усыплявшая мою бдительность до тех пор, пока не пробил час для побега. Акбар абсолютно прав. Женщины хороши, но только для одной единственной цели. Их нужно использовать ради того, для чего они созданы творцом небесным, а после этого их нужно выбрасывать как ненужный хлам.
— Если бы ты сразу послушался меня, то давным-давно избавился бы от этой мерзкой дряни, — сокрушенно произнес Акбар, пришедший как раз вовремя. Он слышал весь разговор. — Ни одна женщина не стоит той муки, которая терзает твое сердце.
— Возможно, тебе еще не повстречалась именно такая женщина, Акбар, — заметила Тара, и в ее глазах светился явный намек, что, возможно, она и есть именно та женщина, которая научит турецкого великана, что такое вера, надежда и любовь.
Прекрасную островитянку Акбар давно приводил в восхищение своей хитростью, мужеством, преданностью Диабло. Но, увы, ей до сих пор никак не удавалось разбить крепкую броню недоверия, надежно защищавшего сердце Акбара от женских чар. Тара много раз пыталась доказать несгибаемому турку, что она достойна доверия, однако Акбар ясно давал ей понять, что ему не нужна ни она, ни любая другая женщина. И все же Тара упрямо отказывалась отступить, питая надежду на то, что в один прекрасный день Акбар вдруг заметит, какими достоинствами она наделена, и отнесется к ней с чуткостью, которую она вполне заслуживала.
Акбар бросил на Тару проницательный взгляд, а затем нарочито проигнорировал ее замечание, не удостоив никаким ответом. В действительности он не был таким черствым истуканом, каким хотел казаться перед женщинами. Тара ему тоже приглянулась. Мало-помалу ее нежное сердце, любящий взор и мягкий характер начали подтачивать и разрушать неприступную стену, которой он оградил свое сердце от проказ вездесущего пострела Амура. Однако Акбар отказывался признаваться в этом даже самому себе. Он слишком долго завоевывал себе репутацию женоненавистника, чтобы измениться в одночасье.
— Да, Акбар, пожалуй, ты абсолютно прав, — горько согласился Диабло. — Я влюбился слишком опрометчиво и безнадежно.
— Ты собираешься мчаться за изменницей вдогонку? — спросил Кайл, готовый рисковать жизнью ради того, чтобы вернуть Диабло любимую жену.
— Нет, ни за что, — прорычал Диабло гневно. Глаза его при этом метали молнии. — Не сейчас. Я принимаю поражение достойно. Вокруг меня люди. Мы с легким сердцем отправимся на поиск богатств и приключений. С первым кораблем, плывущим из Нассау в Англию, я отправлю Девон письмо, где сообщу, что никогда больше не захочу увидеться с ней вновь. Если ее нога еще раз ступит на землю Райского Острова или где-нибудь поблизости, ей не поздоровится, поскольку во второй раз я щадить ее не собираюсь.
Диабло, напившись до полусмерти в «Колесе Фортуны», рухнул на стол. В голове шумело, мир качался и ходил вокруг него ходуном. Вид у него был крайне безобразный и чудовищный. Он два месяца продержал «Дьявольскую Танцовщицу» в море. За это время он беспрестанно нападал, грабил и разорял суда, пока его команда не пресытилась и не запросилась в Нассау, чтобы пополнить свои запасы и поразвлечься с проститутками, которые, в свою очередь, в порту тоже только и ждали возможности поживиться. Сначала он высадил Кайла и всех тех, у кого женщины оставались на Райском Острове. Сам же Диабло ни минуты не хотел задерживаться там. Он ни разу не провел ночь в этом доме, и без этого слишком много видений преследовало его там, где они с Девон любили друг друга длинными, полными страсти, ночами.
Он скучал без нее, скучал тяжело и мучительно, часто впадая в отчаяние настолько глубокое, что не мог ничего поделать с собой. Почти каждый вечер он напивался до беспамятства, надеясь потеряться в дымке забытья. Зачастую ему это удавалось, а если нет, то Девон являлась в его горестных снах, память приносила самые мрачные воспоминания и затягивала в глубины ада. Если бы он не был столь блистательным капитаном, даже пьяным, команда давно бы заменила его.
Со свинцовыми кругами у глаз, взъерошенный, он не обращал совершенно никакого внимания на сутолоку вокруг него, так как пытался сосредоточиться, чтобы наполнить стакан и не пролить ни капли мимо. Эта жалкая попытка ему не удалась.
— Черт возьми, что с тобой сталось?
Диабло приподнял тяжелую голову. Мутные глаза видели перед собой две фигуры, которые постепенно слились в одну, рыжеволосую. Он криво усмехнулся.
— Господи, Скарлетт, какое зрелище для воспаленных глаз. Садитесь, обе. Выпейте со мной.
— Может, хватит?
Он улыбнулся ослепительной белозубой улыбкой, напомнившей прежнего Диабло, черная, дерзкая борода которого излучала таинственную ауру.
— Кто говорит, что хватит?
— Эта благородная сучка сотворила с тобой такое, так? Ее слова были встречены с мрачной гримасой. — Ты думаешь, я не слышала, как ты выставил себя дураком перед этой женщиной? Новости быстро распространяются в этой части света.
— Мои проблемы тебя не касаются. Не желаю говорить о… о ней.
— Для начала мы тебя покормим, а затем уложим в постель, — живо сказала Скарлетт. Она обратилась к проходившей официантке, затем стала ждать, пока принесут еду. Он едва притронулся к еде. Скарлетт сняла комнату, помогла Диабло подняться наверх по лестнице и уложила его в постель. Затем она прилегла рядом с ним.
На следующее утро Диабло проснулся с трудом. Занимавшаяся заря осветила крошечную комнатушку нежными оттенками лилово-розоватых тонов. Голова раскалывалась. Он не мог припомнить, когда в последний раз он просыпался с таким затуманенным сознанием и распухшим языком. Когда он потянулся, чтобы размять затекшие члены, ощутил прижавшееся к нему мягкое тело. Имя само слетело с его уст:
— Девон?
Скарлетт встрепенулась, прижимаясь еще ближе к Диабло.
— Ты проснулся?
— Гм-м-м, — сонно ответил Диабло, вкушая приятную мягкость, по которой он так истосковался за последние месяцы. — Господи, как я по тебе скучал, дорогая. — В душе он понимал, что не Девон томила его плоть, но он не мог выносить пустоту вокруг себя, ему хотелось обмануть себя. Он грезил наяву, и сон был слишком чувственным, чтобы так скоро от него отказаться. — Девон!
— Ах, мерзавец! Твоя драгоценная Девон ушла, — вспылила Скарлетт. — Очнись и пойми, что я — кровь и плоть, а не призрачное видение.
Теперь он почти совсем проснулся. В комнате было достаточно света, чтобы он мог разглядеть склонившуюся над ним обнаженную Скарлетт.
— Какого черта, ты что здесь делаешь?
— Я спала здесь всю ночь. Разве не помнишь?
Диабло помрачнел и разочарованно застонал, когда с трудом вспомнил, как Скарлетт помогала ему накануне вечером подниматься по лестнице. Затем в голове был полный провал, поскольку он абсолютно не помнил, что случилось после их прихода в комнату. Он решил пошутить, чтобы как-то утихомирить Скарлетт, но она только с отвращением фыркнула, когда он сказал: