Мулай Исмаил, невысокий коренастый человек с резкими чертами лица и густой черной бородой, возлежал на подушках в окружении красавиц. Его многочисленные жены и наложницы, доставленные в гарем со всех концов света, не знали себе равных. Каждая была уникальна по-своему. Цвет их кожи включал все оттенки, от молочно-белого до маслянисто-черного. Но молодой шейх, казалось, их даже не заметил — его взгляд был обращен к султану.
— А, шейх Джамал, наконец-то пожаловал! — сказал Мулай Исмаил и сделал ему знак приблизиться.
Джамал подошел, приветствуя владыку, как того требовал нерушимый придворный этикет, и спросил:
— Почему меня оторвали от дел, даже не удостоив объяснений? Мне пришлось оставить разгрузку корабля и поспешить сюда. Что за срочность?
«Мальчишка! — возмущенно подумал Исмаил. — О Аллах, если бы я так не нуждался в тебе, ты бы на своей шкуре узнал, что значит прекословить владыке!» Но Джамал, помимо прочего, был могущественным шейхом, унаследовавшим этот титул от отца, верного слуги ислама и султана, и Исмаил ценил его как очень полезного союзника, преданного вере и престолу, хотя в жилах молодого шейха и текла часть христианской крови. Подвиги Джамала на море приносили казне огромный доход, а в золоте султан нуждался сейчас как никогда. О пиратских рейдах «Грабителя» и отваге его капитана ходили легенды. Какие бы вольности ни позволял себе Джамал в его лояльности Исмаилу сомневаться не приходилось.
— Я с нетерпением ждал твоего возвращения, — мрачно сказал султан. — Ты нужен мне. Берберский кади Юсуф Абу Селим хочет обобрать меня до нитки. Его воины нападают на все караваны, идущие в Мекнес и обратно, а затем скрываются от моей армии в Рифских горах. Если эти грабежи не прекратить, моя казна иссякнет.
— Берберы всегда были костью в горле каждого султана и халифа с тех пор, как арабы завоевали их страну, — ответил Джамал. — Мекнес ведь тоже когда-то принадлежал им. Город назван в честь мекнасса, великого берберского племени, его основавшего. Они хотят вернуть себе эти земли. Мой отец погиб, сражаясь за тебя с берберами.
Султан торжественно склонил голову, отдавая дань памяти павшему воину.
— Пусть принесут напитки, это поможет без спешки разобраться с нашим делом, — распорядился он и, обращаясь к женщинам, добавил: — Оставьте нас.
Те бесшумно выскользнули из комнаты, украдкой бросая взгляды на красавца шейха.
Мгновенно, так же неслышно, появился слуга с подносом медового печенья и двумя пиалами ароматного мятного чая; он поставил его у ног владыки и, пятясь удалился.
Исмаил поднес свою пиалу к губам, сделал глоток, удовлетворенно кивнул и спросил:
— Как поживает твоя мать?
— Она в добром здравии, но все еще скучает по отцу.
— Она по-прежнему так же красива, как была когда-то?
— С возрастом она стала еще краше. Но вряд ли ты позвал меня сюда, чтобы говорить о моей матери.
— Нет, конечно. Насколько мне известно, ты не испытываешь нежных чувств к берберам, вот я и решил попросить тебя помочь мне с ними расправиться. Сделай мне подарок: поймай этого кади Юсуфа и приволоки его сюда, во дворец. Ты опытен и хитер, Джамал, ты именно тот, кто сможет приструнить самозванца. Берберы жиреют за мой счет, и я не намерен с этим мириться.
— Берберы воевали с тобой долгие годы, — покачал головой шейх. — Ты обложил их непомерной данью, вот они и возмещают свои убытки. Кроме того, они так и не расстались с мыслью вернуть себе Мекнес. К счастью, берберы разрозненны и нападают небольшими отрядами, но стоит им объединиться и нам несдобровать.
— Я вынужден тратить время и деньги на то, чтобы держать их подальше от границ, тогда как эти силы и средства нужны здесь — моему народу. Юсуф Абу Селим должен быть уничтожен. Без своего кади берберы не посмеют больше тревожить меня.
— Неужели это так срочно? — взмолился Джамал. — Я так давно не был дома! Мой дворец, мои наложницы…
— Твои женщины подождут, а я ждать не намерен, — резко оборвал его Исмаил. — Сделай это, и я щедро тебя награжу.
— Мне не нужны твои деньги, у меня и своих довольно, — возразил Джамал, — трюмы трех испанских галеонов, что я встретил в пути просто ломились от золота и серебра. Твоя доля прибудет в Мекнес караваном.
— Ага! — В черных глазках Исмаила блеснул хитрый огонек. — Богатый караван говоришь? Ты бы и сам не устоял перед соблазном сорвать такой куш, верно? Моя армия в твоем распоряжении, Джамал. Если не сможешь пленить Юсуфа, принеси мне его голову… или по крайней мере навсегда отбей у него охоту нападать на мои караваны!
Прекрасная, как полная луна на звездном небе, одетая по обычаю своего народа во все синее, Зара гордо восседала на спине поджарого бегового верблюда. Истинная дочь суровых Рифских гор, девушка являла собой великолепный образчик племени диких воинов пустыни, прозванных Синими Людьми. Она обладала сердцем львицы, душой непримиримого борца за свободу и телом женщины, чья совершенная красота раскрылась, подобно волшебному цветку.
Стоя на вершине пологого склона между своим отцом, кади Юсуфом, и Саидом, его правой рукой, Зара пристально вглядывалась в караван, змеящийся далеко внизу по пыльной тропе; он уже перевалил через хребет и направлялся теперь прямо в стольный город Мекнес.
— Вот он, отец! — возбужденно прошептала Зара. — Тот самый караван, что везет султану награбленное пиратами добро. Все именно так, как донес наш шпион.
Юсуф, красивый сорокалетний мужчина с загорелым обветренным лицом, снисходительно улыбнулся нетерпению своей дочери. Она никогда не могла усидеть на месте. С тринадцати лет эта златовласая красавица сопровождала его повсюду, и теперь, когда ей исполнилось двадцать, была не менее отважна и умела в бою, чем закаленные воины, всю жизнь проведшие в сражениях.
— Не торопись, дитя мое, — предостерег ее Юсуф. — Наш успех всегда зависел от того, сможем ли мы перехитрить врага. И поспешность здесь плохой союзник.
— Кади прав, — кивнул Саид. — Если наш шпион сказал правду и этот караван везет султану золото и серебро, то дело стоит того, чтобы подождать. Награбленные пиратами сокровища помогут нашему народу продолжить борьбу.
Зара с трудом заставила себя подчиниться. Даже ее верблюд, чувствуя нетерпение наездницы, нервно переступал ногами. Девушка опустила поводья, но взгляд ее был по-прежнему прикован к далекому каравану.
— Но мы готовы к бою, отец, — умоляюще произнесла она и, жестом указав на застывших позади них в молчаливом строю вооруженных до зубов людей в свободных синих одеждах, добавила: — Твои воины только ждут сигнала.
Саид вопросительно взглянул на Юсуфа, и тот едва заметно кивнул. Рука верного оруженосца кади взметнулась вверх, замерла на мгновение в воздухе и снова упала. В тот же миг вниз по склону наперерез беззащитному каравану начала скатываться лавина Синих Людей — от их свирепых воинственных криков кровь стыла в жилах, а от топота сотен верблюдов, казалось, дрожало само небо.