Удовлетворившись ответом, Лизетт развернулась и вышла. Рид понял: она хочет, чтобы он последовал за ней в кухню; так он и поступил. Когда они вошли, за столом уже сидел Антуан. Рид тоже сел, и Лизетт поставила перед ним воздушный омлет и положила ломоть свежего хлеба. Прежде чем приступить к еде, Рид посмотрел на Антуана и спросил:

– Гастон знает, что я здесь?

– Oui, – ответил тот. – Он стоит на страже, пока мы с вами тут разговариваем.

– Значит, ты думаешь, опасность настолько велика, что есть необходимость в круглосуточном наблюдении?

Антуан бросил в рот последний кусочек хлеба.

– Нам совершенно не нравится то, что происходит теперь, после того как графиня вернулась в Замок дьявола за доктором Леклером.

Рид был с ним согласен.

– Наверное, тебе нужно хоть немного отдохнуть. Ночь сегодня обещает быть долгой.

Антуан кивнул в знак согласия и вышел из кухни. Лизетт налила себе чашечку чая и села напротив Рида.

– Я вас огорчил, – предположил Рид.

– Не огорчили, месье, я просто переживаю за мою дорогую Флер. Каковы ваши намерения касательно нее?

Их взгляды встретились.

– Я вовсе не намерен причинять боль твоей госпоже. Флер взрослая женщина. Нам хорошо вместе; я ее не оставлю.

– Вы на ней женитесь? – неожиданно спросила Лизетт. Вопрос застал Рида врасплох, и он начал запинаться:

– Я… я… все так сложно. Мне нужен наследник.

– А Флер сказала, что не сможет вам его подарить.

– Она именно так и считает. Вам известно что-то, чего она не знает?

– Non, я же не провидица. Однако полагаю, что вина за отсутствие детей отнюдь не всегда лежит на женщине. Как хотите, так это и понимайте.

– О чем это вы тут разговариваете? – поинтересовалась появившаяся в дверях Флер.

Рид посмотрел на нее и улыбнулся. Невзирая на залегшие под глазами тени и тоскливую черную одежду, она была очаровательна.

– О разных пустяках. Садитесь за стол и поешьте чего-нибудь. Вам понадобятся силы, чтобы пережить остаток дня и ночь. Ваши вещи уже сложены?

Флер с благодарностью улыбнулась Лизетт, поставившей перед ней тарелку с едой.

– В последнем сообщении от Андре говорилось, что мы попали под подозрение, и нам нужно быть готовым уехать, как только он даст знать. Я мало что хочу забрать с собой. Я возьму небольшой ларец с драгоценностями, и, может быть, что-то еще. Андре говорил, что за нами приедут, но мы не знали, что это будете вы.

Он дотронулся до ее руки, вздрогнувшей от прикосновения его пальцев. Он улыбнулся. Не только он почувствовал, что между ними пробежала искра.

– Я хорошо ориентируюсь и в доме, и на территории вокруг него, поэтому сразу же решил ехать. Мы уйдем, как только стемнеет. Вы все, включая доктора Леклера, намерены ехать в Англию?

– На этот вопрос я могу ответить сам, – раздался голос доктора Леклера.

Рид встал из-за стола и тепло поприветствовал врача.

– Я уж думал, что никогда больше не увижу вас, mon ami.

– А вы хорошо выглядите, – заметил Леклер, окидывая Рида профессионально цепким взглядом.

В последний раз, когда они виделись, врач был бледен и истощен, хотя его не били и не пытали так, как Рида. Леклер поздоровался с дамами и сел рядом с Ридом.

– Что касается вашего вопроса, mon ami, то я намерен остаться во Франции. Поскольку я официально похоронен на кладбище по эту сторону тюремных стен, преследовать меня не станут. Я надеюсь, мне удастся присоединиться к дочери и ее семье на юге Франции, в Провансе. Антуан и Гастон согласились проводить меня до своей деревни, что к югу от Парижа, а оттуда я уже пойду сам. Времена сейчас тяжелые. Я могу открыть небольшую практику в деревне, где живет дочь, чтобы помогать им сводить концы с концами. Мой зять вынужден работать в поле, чтобы содержать семью, и мои руки не будут лишними.

– Вы хотите сказать, что ни Антуан, ни Гастон не поедут с нами в Англию?

– Они оба хотят остаться во Франции, – ответила ему Флер. – Они отвезут нас на повозке до бухты, а затем поедут в свою деревню.

– А как же ты, Лизетт? – спросил Рид, когда компаньонка поставила перед Леклером его порцию.

– Куда Флер, туда и я, – решительно заявила та.

– Раз вы уже обо всем договорились, так тому и быть.

Понизив голос, Рид сообщил им необходимую информацию, касающуюся отъезда. Как только он удостоверился, что все всё поняли, маленькая группа рассталась. Рид встал с кресла и пошел за Флер в ее комнату.

Глава девятая

– Что вы планируете делать, когда вернетесь в Англию? – спросил Рид, закрывая за собой дверь. – Вам есть куда пойти? Где вы будете жить?

– Моя тетушка по-прежнему живет в сельской местности, в Кенте. Я могу остановиться у нее, пока не решу, что мне делать со своей жизнью. На деньги, вырученные от продажи драгоценностей, мы с Лизетт сможем достойно существовать, – она поколебалась мгновение, прежде чем добавить: – Возможно, я опять смогу пригодиться лорду Портеру и его организации.

Такие планы Флер Риду совсем не понравились.

– Если бы вы позволили, я бы с радостью предоставил вам… скажем, небольшой дом в городе, где смог бы навещать вас время от времени.

Его слова возмутили Флер.

– Так вы хотите сделать меня своей постоянной любовницей?! – воскликнула она.

Рид притянул ее к себе и обнял, так что ее макушка оказалась на уровне его подбородка. Ему нравился ее запах, но еще сильнее – ее вкус. Отгоняя непрошеные мысли, он заявил:

– Я не хочу терять вас, Флер. Я скучал по вам… отчаянно скучал.

– Мне тоже вас не хватало, но становиться вашей любовницей я не желаю категорически.

Он слегка отстранился и заглянул ей в лицо:

– Но почему? Мы ведь оба этого хотим!

– Это не совсем то, чего хочу я, Рид. Я бы не могла сохранять душевное равновесие, если бы стала содержанкой, пусть и вашей содержанкой.

– Я бы женился на вас, если бы…

Она прижала палец к его губам, призывая к молчанию.

– Не произносите этого. Вы прекрасно знаете, почему это невозможно: я не могу подарить вам наследника, – она опустила глаза. – Кроме того, вы вовсе меня не любите. Я спасла вам жизнь. Вы просто благодарны мне, а я считаю, что нельзя строить отношения на одной только благодарности.

– Нам хорошо в постели, – лукаво напомнил ей Рид.

– Скольким женщинам вы это говорили?

Рид был достаточно совестлив, чтобы покраснеть. Всерьез или нет, но он действительно говорил эти самые слова, и не одной женщине. Однако когда он сказал их Флер, в них было куда больше смысла, чем прежде.