— Не надо меня жалеть, Кэсси! Мне гораздо привычнее иметь дело с ненавистью, чем с жалостью. И не пытайся перевести разговор на другую тему: ты едешь со мной домой, и баста.
Кэсси хотелось уехать вместе с ним. Но она не была уверена в том, что сможет выдержать испытание: продолжать любить Коуди так, как любит его сейчас, и знать, что у нее нет на него никаких прав. Оба они сваляли дурака, и теперь им это дорого обходится…
— Я не собираюсь жить с Холли и скоро разведусь с ней, — продолжал убеждать ее Коуди. — Тебе и Детям нужно только немного потерпеть ее, пока не приедет Бакстер. Завтра я намерен встретиться с Уиллоуби и посоветоваться с ним насчет бракоразводного процесса. Надеюсь, из-за этого визита мои шансы на усыновление ребят не пошатнутся.
— Когда Холли перестанет быть твоей женой, я вернусь домой, — сказала Кэсси неискренним тоном.
— Не-ет, милочка, ты вернешься со мной на ранчо сейчас! Я не доверяю Уэйну. Он наверняка что-то замышляет.
Кэсси могла бы сказать ему, что именно собирается предпринять Уэйн, но воздержалась: между братьями и так уже накопилось немало обид.
— Я тоже ему не доверяю.
— Он хочет тебя, Кэсси, не это ли ты имеешь в виду? Он желает начать с тобой там, где остановился с Линдой!
Кэсси пристально посмотрела на него.
— Я слышу подобные намеки уже не в первый раз, — напряженным от волнения голосом произнесла она. — Так что же произошло между Уэйном и моей матерью?
Коуди покаянно вздохнул, вспомнив, что Кэсси, вероятно, знать не знает, за что Бак лишил Уэйна наследства. И, что еще хуже, он и сам до сих пор чувствует вину за то, что однажды тоже нашел утешение в объятиях Линды.
— Не имеет значения. Это случилось много лет назад.
— Нет, имеет! И я хочу все знать.
— Поедем со мной домой, и там я расскажу тебе все, что мне известно.
— Меня не подкупишь! — заявила Кэсси решительно. — Можешь ничего мне не говорить; думаю, я и сама понимаю, в чем тут дело. Даже будучи совсем маленькой девочкой, я вовсе не питала особых иллюзий относительно матери. Она и Уэйн были… были любовниками. Ведь так? За это Бак и наказал Уэйна. Господи! Этот человек отвратителен: наставить рога собственному отцу!
«Интересно, что бы она сказала, доведись ей узнать, что и я сделал то же самое?» — подумал Коуди.
Было видно, что Кэсси готова разрыдаться и только силой воли ей удавалось сдерживать подступающие слезы. Нижняя губа у нее подрагивала, влажные от волнения глаза блестели, подбородок дрожал; она выглядела такой жалкой и гордой в то же время, что Коуди невольно обнял ее и притянул к себе. Его губы с силой впились в ее, и оба поразились, каким мгновенным и пылким оказался ее ответ. Она обвила его шею руками и с жаром отдалась этому поцелую, вложив в него всю боль неутоленного желания.
Его жадные губы не хотели отрываться от ее рта, впивали, вбирали в себя ее душу. Дыхание ее все ускорялось, колени дрожали, и наконец со слабым стоном она прижалась к нему, почти теряя сознание от счастья. Коуди быстрыми поцелуями осыпал ее щеки, шею, плечи и зарылся лицом в ее волосы, глубоко вдыхая их аромат. Он так по ней соскучился!
Кэсси прерывисто вздохнула: она испытывала невероятное наслаждение. Прикосновение его губ мгновенно возвратило воспоминания, которые она так гнала от себя. Она любит Коуди! Ни один мужчина никогда не сможет занять в ее сердце его место! Быть вместе с ним, когда она уже думала, что они больше ни разу не сольются в объятиях! Это было похоже на чудесную сказку! Но ведь ничего не изменилось: Коуди по-прежнему женат на другой, шепнул ей внутренний голос, и Кэсси предприняла доблестную попытку освободиться из его рук.
Но Коуди еще крепче прижал ее бедра к своим, и она почувствовала, как невероятно он возбужден.
— Ох, Кэсси, — простонал Коуди, — это было так давно! Ты мне нужна, я не могу без тебя. За последние несколько дней я словно прошел через ад. Позволь мне, Кэсси, позволь…
Она хотела позволить ему, Господи Боже, как она хотела позволить! Она жаждала почувствовать его внутри себя, снова испытать восторг, которым наполняли вес ее существо его умелые и нежные ласки… Он начал раздевать ее с такой решимостью, что у Кэсси пропал дар речи. Коуди подхватил ее своими сильными руками, чуть приподнял и стал покрывать поцелуями ее грудь, а затем прикусил зубами один из набухших розовых сосков.
Кэсси вскрикнула; острое, мучительное желание затопило ее; она выгнулась, прижимаясь к его плоти теснее и теснее и ощущая, как усиливается его возбуждение от неистовства ее отклика.
Он поднял ее еще выше; Кэсси, сильнее обхватив шею Коуди, обвила ногами его талию. Почувствовав, как он вошел в нее, Кэсси откинула голову назад и слегка ослабила объятия, чтобы принять его полностью, и с этой минуты все сомнения покинули ее; она уже не думала ни о том, что заниматься любовью с женатым человеком дурно, ни о том, права ли она, что вновь позволила Коуди овладеть ею. Она могла только чувствовать. С неутомимым терпением Коуди шаг за шагом вел ее к вершине блаженства, и Кэсси, уже готовая молить о пощаде и в то же время не желая никакого снисхождения, становилась все горячее в ответных ласках, всем своим существом отдавшись могучему порыву любви. Ее вскрик перешел в дрожащий вздох…
Коуди подождал, пока исчезнет дрожь, сотрясающая тело Кэсси, затем вышел из нее и ласково уложил на постель. Быстро раздевшись, он тоже лег, прижался к Кэсси и стал жадно покрывать ее тело поцелуями, лаская самые потаенные его уголки. Когда возбуждение, с новой силой охватившее ее, достигло своего апогея, Кэсси почувствовала истому. Отбросив всякую стыдливость, она отдавалась самой смелой ласке его пальцев, языка, губ… Кэсси чувствовала, как нарастает наслаждение, ей хотелось кричать, и, готовая вот-вот снова забиться в экстазе, она поднесла руку ко рту, чтобы заглушить стоны. И тогда Коуди снова вошел в нее. Теперь он мощными движениями вел ее к наслаждению… Они, словно подхваченные сильной штормовой волной, одновременно достигли наивысшей минуты любви и, содрогаясь, замерли, сжимая друг друга в объятиях.
Коуди приподнялся на локте и взглянул на Кэсси. Она лежала обессилевшая, утопающая в беспредельном блаженстве. Он нежно провел рукой вдоль ее распростертого и такого прекрасного тела… Ее глаза приняли какое-то странное, отсутствующее выражение; полуприкрыв веки, Кэсси, казалось, забылась в легкой дремоте. Он не заметил, как из-под ресниц ее скатилась одна-единственная слезинка. Кэсси хотелось плакать. Она сдерживалась изо всех сил.
Он доставил ей неземное наслаждение. Она занималась любовью с женатым мужчиной. Значит, она ничем не лучше «девочек» Сэл, разве что не берет деньги за то, что спит с Коуди. И она сама пошла на это, по собственной воле и желанию! Теперь ей до самой смерти предстоит нести на себе этот тяжкий грех…
— Я боялся, что ты не успеешь, — сказал Коуди. — Не могу припомнить, чтобы я когда-нибудь так терял над собой контроль. Когда я с тобой, то становлюсь беспомощным. Я просто занимаюсь любовью — и хочу делать это снова и снова.