– Все хорошо? – спросил Гален у вошедшего в конюшню Алекса.
Алекс остановился у двери, пока его глаза не привыкли к полумраку. Конюшня оказалась пуста, если не считать шейха, стоящего на коленях возле своего жеребца в одном из стойл слева от двери. Черный сюртук его лежал рядом, рукава белой сорочки закатаны выше локтей. Огромный металлический чайник с водой кипел на небольшом очаге в глубине конюшни, воздух был напоен ароматом трав, смешанным с запахом сена и навоза.
– Нет, – коротко ответил Алекс. – Все совсем плохо. Я чувствую себя Иудой.
– Нет причин считать себя предателем. – Гален осторожно обмотал теплую влажную тряпку вокруг колена левой передней ноги своего жеребца. – Яд хорошо отсасывается. Селик будет готов к путешествию через пару дней.
– Почему ты не позволишь Сайду лечить коня?
– Потому, что Селик – мой, а я всегда в ответе за то, что принадлежит мне. – Он поднял голову и, встретив взгляд друга, добавил с мягким нажимом: – За все, что принадлежит мне.
Алекс знал, что это правда. Только это обстоятельство мирило его со сложившейся ситуацией.
– Она еще совсем ребенок, черт возьми.
– Достаточно взрослая. Я долго ждал.
– Я знаю, но…
– Я не собираюсь принуждать ее силой. Но он все же сделает так, как ему надо. За эти шесть лет Алекс хорошо узнал, насколько сильна воля Галена.
– Я люблю этого чертенка. Я всегда любил ее. Она не заслуживает того, чтобы ею манипулировали.
Гален поднялся на ноги и погладил нос вороного.
– Мы все пешки в большой игре. Алекс мрачно поглядел на него.
– А что ты сделаешь, если я попрошу тебя не использовать ее в своей игре?
Рука Галена замерла на морде Селика.
– Я обдумаю это. Ты мой друг, а женщина –твоя кузина.
– Обдумаешь, но не уступишь.
– Ты знаешь, как много она значит для меня.
Ты жил в Седикхане. – Гален продолжал поглаживать своего любимца.
Да, Алекс знал о том, какое важное место занимала Тесс в планах Галена. Но это лишь усиливало мучительное ощущение, он разрывался между двумя своими главными привязанностами.
– Я часто раздумывал, почему ты уговорил меня поехать в Седикхан. Я тоже пешка, Гален?
Шейх улыбнулся.
– Конечно, именно поэтому я и хотел, чтобы ты пожил со мной на моей родине. А ты ожидал, что я буду отрицать это? Но ты не пешка для меня. – Он мягко улыбнулся. – У меня никогда не было и нет друга вернее тебя.
Да, это так. Они настоящие друзья, соратники по оружию, более близкие, чем братья. Алекс медленно покачал головой.
– Господи, я не знаю, что мне делать.
– Ничего. – Гален отнял руку от морды лошади. Затем повернулся и поднял свои черный сюртук. – Это будет ее выбор. – Он надел его и пошел к двери. – Пожалуй, я пойду и выясню, каким будет ее решение.
– Прямо сейчас?
– Я предполагал подождать до ужина, но думаю, что должен облегчить твои муки совести. Тебе станет спокойнее, когда всё станет ясно. – Он усмехнулся. – И поскольку от меня несет конюшней и лекарством, можешь быть уверен, для убеждений я использую только доводы разума. – Он шагнул за дверь. – Когда компресс остынет, обмакни его в горячую воду и обмотай вокруг колена снова. Я сменю тебя, как только поговорю с Тесс.
* * *
Комната оказалась далеко не роскошной, но, по крайней мере, чистой. Тесс потрогала кровать и поморщилась. Жесткая, как тюфяк в ее монастырской келье. Ладно, не имеет значения. Она не позволит таким пустякам испортить ее последние несколько дней свободы.
Улыбнувшись своим мыслям, она развязала ленты капора, этой зимней женской шляпки, стянула его с головы и швырнула через всю комнату на кресло возле двери. Так-то лучше. Тесс ненавидела шляпы, но Паулина настояла на покупке нескольких дюжин этих дурацких вещей, когда они пополняли ее гардероб перед отъездом из Парижа.
Она стянула с рук длинные белые перчатки, рывком выдернула из своих буйных кудрей шпильки, отчего они темно-рыжим водопадом низверглись на ее плечи, затем налила воды из кувшина в таз, собираясь умыться. В дверь постучали.
– Entrez! – крикнула она, плеснув воды себе в лицо. – Ты что-то долго, Алекс. Скоро станет совсем темно, я голодна. – Она протянула руку за полотенцем. – Я все же хочу вернуться в порт… – Ее глаза изумленно раскрылись.
В дверях стоял шейх Гален Вен Рашид.
– Вы позволите мне войти? – Не дожидаясь ответа, он прошел вперед, закрыл дверь и легко поклонился. – Прошло много времени. Вы превратились во взрослую девушку, ваше высочество.
– Я выросла всего на три дюйма. – Какую глупость она сморозила, с отвращением подумала Тесс. Неужели не могла ответить поумнее?
Его взгляд скользнул по округлым линиям ее фигуры.
– Иногда и три дюйма все меняют.
Волна жара охватила ее, и она почувствовала, что краснеет.
– Я ждала Алекса. Я только приехала из Франции и… – Опять она говорит невпопад. – Но вы должны это знать. Ведь вы приехали с ним? Я не ожидала увидеть вас вновь, после того как вы покинули Тамровию.
– А меня не оставляло твердое намерение взглянуть на вас снова.
Гален направился к ней, двигаясь с грацией дикого животного. Он показался ей гораздо выше, чем она помнила, – настоящий гигант. Тесс поймала себя на том, что завороженно наблюдает за игрой мышц его ног, обтянутых черной тканью панталон. На нем был изысканный черный шелковый сюртук. Расстегнутый ворот белой сорочки открывал его сильную загорелую шею. Девушка ощущала откровенную мужественность, поразившую ее. Он выглядел так же, как и шесть лет назад, и в то же время в чем-то изменился. Тогда его присутствие не волновало ее так, как сейчас.
– В действительности мне пришлось приложить немало усилий, чтобы повидать вас снова. – Он взял у нее полотенце. – У вас мокрое лицо. – Он с нежностью принялся вытирать ей щеки.
Это могло показаться услужливостью, но Гален Бен Рашид вел себя так, словно имел несомненное право на подобную близость.
Она тихо, молча стояла, не противясь и не в силах отвести от него глаз. Его агатовые черные волосы стянула на затылке черная узкая лента. Лицо казалось более худым и загорелым, чем шесть лет назад, а мощь, которую она сейчас ощутила в шейхе, подчинялась его жесткому контролю. Ей вдруг стало не хватать воздуха, и она поспешно отвела глаза.
– Я умывалась. – Господи, что она городит! Да что же это с ней такое!
– Я это понял. – Он легко коснулся ее подбородка. – У вас все такая же прелестная кожа. Большинство женщин теряют эту детскую шелковистость, когда взрослеют.