– Напротив, – возразил Сэнделл, – я полагаю, нам необходимо это обсудить. Насколько я понял, между вами и Гуннаром по этому поводу произошла размолвка. Но вы наверняка знаете о нем далеко не все. Он не любит рассказывать о своем прошлом, и даже отказался снова посещать психотерапевта после того, как прошел первый курс лечения.
– Лечения? – медленно переспросила Квинби. – От чего он лечился?
– Он страдает от чувства вины. Он не рассказал вам, как погибли его родители?
– Нет.
– Они были убиты, жестоко убиты, когда армия Саид-Абабы вошла в Гарванию. «Кланад» направил Гуннара на задание, поэтому во время вторжения он находился далеко и вернулся на ферму родителей только через два дня после того, как все было кончено. Когда он, наконец, добрался туда, то нашел своих родителей изрубленными на куски, а дом – сожженным дотла.
Квинби смотрела на рассказчика широко раскрытыми от страха глазами.
– Какой ужас! Джон угрюмо кивнул.
– В то время Гуннар был еще совсем юным. Он чуть не сошел с ума от горя и во всем винил себя. Он считал, что должен был находиться рядом с ними и защитить их.
– Но тогда он бы тоже погиб!
– Умом он понимает это, но сердцем… – Джон немного помолчал. – Родители Гуннара были замечательные, но не очень образованные люди – придерживались старомодных взглядов. Их очень расстроило то, что парень покинул ферму и пошел в армию, но все же это решение было для них понятным. Но вот его участие в экспериментах с мирандитом они принять не смогли, считая, что их сына превращают в какого-то урода.
Урод! – горько усмехнулась про себя Квинби.
Господи, ведь Гуннар и ей говорил, что боится, как бы она не стала считать его уродом, но она тогда даже не поняла, на что он намекал, а должна была как следует расспросить его, успокоить.
– После того, как его родители были убиты, Гуннар впал в глубокую депрессию. – Сэнделл сжал губы. – «Кланад» должен был бы помочь ему, но в то время у нас хватало других забот. Мы оказались в руках правителей Саид-Абабы. Над нами собирались ставить какие-то опыты, и я до сих пор удивляюсь, как мы все не сошли с ума к тому моменту, когда нам наконец-то удалось выбраться из научного заведения, куда нас запихнули. Тогда нам показалось, что Гуннар сумел оправиться, вот мы и пустили все на самотек. Лишь некоторое время спустя стали заметны произошедшие в нем перемены. С тех пор он был совершенно безрассудным, неуправляемым, но при этом оставался тем же Гуннаром, и мы все его любили.
– Почему же вы не помогли ему? – гневно спросила Квинби, – Ведь он мог погибнуть, черт побери!
– Мы пытались. После того, как мы обосновались в Седихане, все прошли специальный курс лечения для укрепления психологической стабильности. И только тогда выяснилось, что происходит с Гуннаром. Он не только винил себя в гибели родителей, но каким-то образом вбил себе в голову, что действительно является неким уродцем. И время от времени это чувство вины становилось причиной крайне отчаянной бесшабашности, когда он начинал играть в прятки со смертью, словно провоцируя ее.
– Он и сейчас такой.
Джон беспомощно развел руками.
– Гуннар согласился на лечение. Казалось, он уяснил, что с ним что-то не так, что он нуждается в помощи. Однако он оказался чересчур нетерпеливым и не дождался, пока его вылечат окончательно. Поскольку во всем остальном Гуннар был совершенно нормальным, мы не настаивали на продолжении лечения. Это ущемляло бы его права, а у «Кланада» существуют правила, в соответствии с которыми…
– Правила? – Голос Квинби дрожал. – Когда я увидела его в первый раз, он бежал по взлетному полю, уворачиваясь от автоматных очередей.
– Мы оберегали его, как могли. Мы дали ему работу, выполняя которую он был постоянно окружен нашими самыми лучшими людьми. Людьми, которые его любят, – мягко добавил Джон Сэнделл.
Квинби невольно вспомнила Марту, необычную «бабушку», которая была приставлена к Гуннару, чтобы спасать его от самого себя. Видимо, это не помогло. Ничто не помогло.
– Вы должны были предпринять что-то еще.
– Кодекс «Кланада» запрещает…
– Черт с ним, с этим вашим кодексом! – Глаза ее сверкали от гнева. – Что, по-вашему, важнее, соблюдать какие-то там права или спасти человеку жизнь? – Она сделала глубокий вдох, пытаясь хоть немного успокоиться. – Да знаете ли вы, какой он – Гуннар? Знаете ли вы, какой он любящий и заботливый? Он такой чудесный человек, а вы бросили его на произвол судьбы, позволяете ему рисковать жизнью, словно она для вас ничего не значит!
– Он значит для нас очень много, – мягко возразил Джон. – Мы тоже любим его, Квинби.
– В таком случае вы очень странно проявляете свою любовь. Впрочем, – слабо улыбнулась она, – я, видимо, тоже не сумела доказать ему свою любовь. Но это еще не поздно исправить.
– Что вы задумали?
– Скажите, у вас здесь есть машина?
– Да, – кивнул он. – Мы взяли ее напрокат в аэропорту. Она – на стоянке.
– Могу я одолжить ее?
Сэнделл сунул руку в карман, вытащил брелок с ключами от автомобиля и протянул женщине.
– Темно-бордовый «Бьюик». Его номер выбит на брелке. Куда вы собрались, если не секрет?
– Как только вернется Эндрю, я поеду за Гуннаром. Я не должна была отпускать его одного. Он, скорее всего, поедет сначала в Милл-Коттедж, так что, возможно, я его там застану. А если нет, пойду за ним в лес. – Пока она говорила, двери лифта отворились, и из него вышли Элизабет и Эндрю. – А вот и они. – Квинби направилась к лифту. – Время от времени я буду звонить, чтобы справиться о состоянии Стивена.
– Гуннару это точно не понравится, учтите. Он не хотел бы, чтобы вы подвергали себя какой-либо опасности, пока где-то поблизости разгуливает Бардо.
– Меня не волнует, понравится Гуннару это или нет, – отрезала Квинби. – Пусть по этому поводу переживает ваш «Кланад». Я волнуюсь только за его жизнь.
Не дожидаясь ответа, она вышла из комнаты и пошла по коридору навстречу Элизабет и Эндрю.
Серый «Мерседес» был припаркован на подъездной дорожке перед входом в Милл-Коттедж. Увидев его, Квинби глубоко и с облегчением вздохнула, а затем остановила свою машину рядом с «Мерседесом» и выбралась из нее. Гуннар, как она и предполагала, все еще здесь. Остается только надеяться на то, что он еще не ушел прочесывать лес.
Входная дверь оказалась незапертой, и это еще больше обнадежило Квинби. Возможно, Гуннар еще здесь. Она постояла в вестибюле, прислушиваясь. В старом доме царила полная тишина.
– Гуннар!
Она заглянула в гостиную. Все здесь оставалось так же, как вчера вечером, когда они в спешке бежали: брошенные в беспорядке видеокассеты, столик на колесиках с недоеденным праздничным тортом, тарелками и вилками… На диванных подушках до сих пор можно было различить отпечатки тел Эндрю и Стивена, словно они вышли из комнаты на минуту и вот-вот вернутся. Как бы ей этого хотелось! Она мечтала о том, чтобы можно было повернуть время вспять и снова пережить счастливые дни, когда ничто не нарушало их безмятежную жизнь в Милл-Коттедж.