Ева повернулась и побежала по коридору к номеру 2012.
Дверь была открыта, и человек в костюме лежал без сознания на полу.
По крайней мере, она надеялась, что он только без сознания. На скуле и под левым глазом уже набухали будущие синяки, из носа текла кровь, губы были разбиты.
Джон Галло обернулся, и Ева с изумлением отметила, что на нем нет ни царапины.
– Я же велел тебе убираться.
– Он не умер?
– Очухается. – Джон пожал плечами. – Я просто поддал ему малость. Не люблю, когда мужчина бьет женщину. Пусть почувствует себя на ее месте. – Он взял Еву за руку и вывел из номера. – Неудачный получился вечер. Я рассчитывал провести его с большей приятностью.
– И ты отыгрался на нем?
– Да, отыгрался. И сделал это с огромным удовольствием.
Что Сандре не достанет сил пройти четыре лестничных пролета до их квартиры, Ева поняла после того, как мать дважды споткнулась и едва не упала, сделав несколько шагов. Встав рядом, она положила ее руку себе на плечи.
– Держись за перила и опирайся на меня. Мы справимся.
– Конечно, справимся, – пробормотала Сандра. – Меня просто немного покачивает.
– Я помогу. – Джон Галло отстранил Еву. – Так вы будете полночи подниматься. Какой этаж?
– Четвертый.
– Иди вперед и открой дверь. – Он подхватил Сандру на руки и стал подниматься. – Вот так, миссис Дункан, вам будет легче.
– Называй меня Сандрой. – Она улыбнулась: – Ева, а он и впрямь милый и любезный. Настоящий рыцарь. Галаад. Я видела фильм…
– Ошибаетесь. – Джон улыбнулся ей. – В рыцари я не гожусь, а вот с ролью тягловой лошади справлюсь. Сейчас будем на месте.
К тому времени, как они поднялись на четвертый этаж, Ева уже открыла настежь дверь квартиры.
– Отнеси ее в спальню. Дверь справа, – распорядилась она и, пройдя в ванную, смочила полотенце и взяла из шкафчика тюбик с мазью.
Джон уже опустил Сандру на кровать и смотрел на нее сверху вниз.
– Думаю, она быстро уснет. Помочь раздеть ее?
– Нет. Ей не впервой спать в одежде. – Ева включила лампу на прикроватной тумбочке. – Раньше, когда я была младше, мне никогда не удавалось справиться с ней. – Она аккуратно протерла матери лицо, смазала ссадины и царапины. – Мерзавец! Зачем нужно было так ее избивать? Она сама отдала бы ему все за небольшую ласку.
– Теперь будет осторожнее.
Перед Евой снова встало лицо лежавшего на полу Джимми. Как жестоко и беспощадно избил его Джон Галло! Эта безжалостность поначалу шокировала ее. Но теперь, когда она получше рассмотрела лицо Сандры, шок сменился злостью.
– Как думаешь, он позвонит в полицию?
– Ни в коем случае. Не забывай, что у него при себе героин. В его же интересах убраться поскорее, пока не замели.
– Хорошо. – Ева смазала рассеченную губу матери. – Надеюсь, он больше не станет цепляться к Сандре.
– Я еще буду здесь какое-то время. Возникнут проблемы – дай знать.
– Сама справлюсь. Она же моя мать.
– Больно… – пробормотала Сандра, открывая глаза. – Что ты делаешь, милая?
– Смазываю тебе губу. Закрывай глаза. Поспи.
– У меня шла кровь… и синяки…
– Да, но это все пройдет.
– И я снова буду хорошенькая?
Ева кивнула:
– Да, через неделю или чуть больше.
– Вот и ладно. – Сандра сонно взглянула на нее. – У тебя тоже синяк. – Она приподнялась и, протянув руку, дотронулась до скулы дочери. – Это Джимми приложился?
– Нет, кое-кто другой. Пару дней назад. Не беспокойся, я в порядке.
– Бедняжка. – Сандра нежно потрепала ее по щеке и едва слышно пробормотала: – Вся в мать. – Веки медленно опустились. – Яблоко от яблони…
Ева вздрогнула и напряглась, как будто от удара, потом бросила на тумбочку тюбик с мазью.
– С ней все будет в порядке. Пусть спит. – Голос ее дрогнул. Она повернулась и шагнула к двери. – Выключи лампу.
Мгновением позже свет погас, и Джон Галло вышел из спальни.
– Спасибо, что помог. – Ева стояла у окна, спиной к нему, и смотрела в окно. – Хотя я тебе ведь и выбора не оставила, а?
– Выбор был. – Он помолчал. – Не принимай это близко к сердцу. Ты не такая, как мать. Сандра – хорошая женщина, но слабая. Ты же совсем не слабая.
– Знаю. Но когда я вижу ее такой, приходится напоминать себе об этом. А потом… Я ведь не знаю, какой Сандра была в моем возрасте. Может быть, тоже сильной. Может быть, такой же, как я сейчас. Может быть, жизнь со временем сломает и меня и сделает похожей на нее.
– Не сломает, если ты ей не поддашься.
Ева перевела дыхание.
– Верно. Что-то у меня мысли разбегаются. – Она обернулась и посмотрела на него. – Иногда мне становится страшно, но только ненадолго. А тебе бывает страшно?
– Бывает. И не так уж редко. Обычно тогда, когда я попадаю в какие-нибудь неприятности и не могу выпутаться.
– Поэтому ты и уходишь в армию, да? Чтобы посмотреть мир и не попадать больше в неприятности? А вот мне мир смотреть не надо – я хочу построить свой собственный.
Джон улыбнулся:
– Хотел бы остаться и посмотреть на этот твой мир.
Ева вдруг поймала себя на том, что и она хотела бы того же: чтобы он остался, увидел, на что она способна, оценил ее достижения. С ним жизнь была бы интереснее, не такой пресной, в ней появился бы новый стимул.
Она одернула себя: «И о чем ты только думаешь? Какой стимул? Тебе нужны постоянство и стабильность. Тебе нужно сосредоточиться на достижении целей».
Джон обвел взглядом комнату:
– Чисто. Аккуратно. Я так и представлял.
– Иначе здесь было бы невозможно. С разными домашними делами я справляюсь, вот только кухарки из меня не получилось. Дальше «телеужина» [2] дело не двинулось.
– А мне нравится готовить. Расслабляешься.
– Тоже дядя научил?
Он кивнул:
– Да. Дядя всю жизнь холостяком прожил и всегда себя обслуживал. Тебе бы с ним познакомиться. – Его взгляд скользнул по стене. – Хороший портрет. Это ведь Мануэль, да?
– Да. Роза как-то оставила со мной малыша, пока ходила в магазин, а я нарисовала. Отдам ей, когда начнет готовиться к тесту за среднюю школу. Что-то вроде взятки.