Нэнси кивнула.
– Он лучший друг моего младшего брата. Единственное, чего тебе следует опасаться, это того, что Рафаэль заманит тебя в пустой номер и попытается переспать с тобой. У него есть пунктик насчет стройных длинноногих блондинок. Как раз таких, как ты, моя дорогая.
– Ну, в этом он не оригинален. Большинство мужчин страдают тем же самым, – недовольно заметила Хани, состроив скорбную мину. – Лично мне приходится сражаться с этой проблемой с тех самых пор, как в шестнадцать лет я покинула сиротский приют и окунулась в самостоятельную жизнь. Все мужчины почему-то считают, что раз я выгляжу как языческая богиня плодородия, то мое место – в постели! Желательно – в их постели.
– Ах, если бы мне так повезло в жизни! – с завистью вздохнула Нэнси, пока Хани выбиралась из машины. – Я тоже готова отказаться от секса, лишь бы быть хоть капельку похожей на тебя. Впрочем, если я откажусь от плотских наслаждений, то красота мне будет ни к чему.
Ее темно-карие глаза озорно блеснули. Даже в облегающей черной водолазке и тесных эластичных брюках с лайкрой Хани Уинстон действительно напоминала богиню плодородия, к сходству с которой она только что отнеслась с таким пренебрежением. При росте без малого шесть футов она была сложена на редкость пропорционально. Линии ее тела казались удивительно плавными, груди были полными и высокими, талия – тонкой, а за право обладать такими длинными и стройными ногами большинство женщин, не колеблясь, расстались бы с чем угодно – даже с накладными ресницами. Сочный рот Хани словно умолял о поцелуе, а во взгляде чуть раскосых темно-фиалковых глаз таился огонь, который придавал ее лицу чувственное выражение, какой бы серьезной она ни старалась казаться. Длинные волосы цвета бледного золота, которые она обычно укладывала в строгую прическу, привлекали к ней всеобщее внимание, где бы она ни появилась, и одно время это было для нее настоящим проклятьем. Однажды, еще до случая с Лаклендом, Хани даже решилась остричь их, принеся красоту в жертву карьере детектива. Однако короткие пряди начали виться и топорщиться в разные стороны, в результате чего изящная головка Хани оказалась окруженной словно солнечным сиянием, что делало ее еще заметнее белой вороны. Справиться с короткими волосами не было никакой возможности, и это обстоятельство повергло Хани в настоящее отчаяние. Но волосы, к счастью, отросли достаточно быстро. Больше Хани экспериментировать не стала.
– С каких это пор у тебя начались проблемы с поклонниками? – удивленно спросила она, обернувшись к подруге.
– Ну вот еще! Никаких проблем у меня нет. По-своему и я не плоха, – подмигнув, ответила Нэнси.
Действительно, в свои двадцать восемь лет Нэнси Родригес выглядела если не прелестной, то, во всяком случае, очень и очень привлекательной женщиной. Ее кожа нежно-оливкового цвета оставалась упругой и гладкой, а большие темно-карие глаза, выдававшие ее мексиканское происхождение, были обрамлены длинными изогнутыми ресницами. Непокорные, черные, как у цыганки, волосы завивались мелкими кудряшками, которые очень шли к тонким чертам лица Нэнси.
– Ты по-прежнему не хочешь, чтобы я подождала тебя здесь? – спросила она.
Хани отрицательно покачала головой.
– Когда я заполучу эти письма, сейчас же возьму такси и помчусь прямо домой, – пообещала она. – Не волнуйся, я позвоню тебе, как только вернусь.
– Уж пожалуйста, – мрачно кивнула Нэнси. – Иначе мне придется самой подняться в номер этого принца и показать ему пару приемчиков…
Она скорчила потешную гримасу и прыснула в кулак. Хани тоже хихикнула.
– Кама Сутра, поза номер двадцать восемь и двадцать девять?
– Да, что-нибудь в этом роде, – рассеянно согласилась Нэнси и неожиданно стала очень серьезной. – Будь осторожна, Хани! Обещаешь?
– Конечно! – с готовностью воскликнула Хани, потом захлопнула дверцу "Тойоты" и, помахав подруге рукой, быстро зашагала к служебному входу.
* * *
Обеденный столик на колесах легко катился по зеленой, как трава, ковровой дорожке. Со стороны никто бы не заметил, что на его нижней полке, предназначенной для дополнительных приборов и судков, спрятался человек. Дополнительная тяжесть никак не повлияла ни на ходовые качества тележки, ни на ее маневренность, но Хани, скорчившейся в тесном пространстве между стальными бортами, приходилось не сладко. "Ну почему я родилась такой высокой? – мрачно размышляла она, пытаясь устроиться поудобнее. – И зачем мне эти лишние девять дюймов?" Будь ее рост просто пять футов, сейчас было бы не в пример удобнее; а так ей приходилось подтягивать колени к самому подбородку, чтобы длинные ноги не торчали из-под белой, свисающей почти до самого пола скатерти из накрахмаленного дамаскина.
– Эй, как вы там, в порядке? – окликнул ее Рафаэль. Судя по его голосу, положение, в котором очутилась Хани, немало его забавляло. – Мы почти приехали, мисс Уинстон. Еще один коридор – и вы на месте.
– Я в порядке, – солгала Хани, чувствуя, что, когда придет пора выбираться из укрытия, она едва ли сможет сделать хотя бы шаг. Впрочем, жаловаться Рафаэлю не имело смысла – он и так проявил редкостную смекалку, выпутавшись из совершенно отчаянного положения.
Когда сорок минут назад молодой посыльный встретил Хани у служебного входа, он первым делом сообщил ей, что ситуация складывается самым неблагоприятным образом. Буквально за несколько часов до ее появления в отеле были предприняты дополнительные меры по охране высоких гостей. Все замки на дверях люкс апартаментов были заменены новыми, а универсальные ключи от них переданы сотрудникам службы безопасности отеля, отвечающим непосредственно за охрану принца и его брата. Кроме того, Рафаэль узнал, что принц Руби отказался от конфиденциальной встречи с мэром и сейчас ужинает у себя в номере вместе с братом. По поводу социального приема в Ривер-Оукс посыльный ничего сказать не мог, однако в том, что церемония все-таки состоится, сомневаться почти не приходилось.
Это были действительно неприятные новости, но, прежде чем Хани успела огорчиться по-настоящему, Рафаэль предложил новый план. Оказывается, он уже договорился с официантом, обслуживавшим президентские апартаменты, что на сегодня Рафаэль заменит его. Тайком провезти Хани в номер принца на нижней полке ресторанной тележки было, по мнению находчивого посыльного, раз плюнуть. От Хани требовалось только одно: тихо лежать, пока принц Руби и его брат будут ужинать; когда же оба отправятся на прием к мэру, она сможет без помех заняться своим делом.
План был прост, как все гениальное. Рафаэль, во всяком случае, был совершенно уверен в успехе и ужасно гордился своей сообразительностью. Но Хани согласилась на его предложение просто от безвыходности и отчаяния: она ясно видела, что план не лишен недостатков, но ничего лучшего у нее все равно не было.
Почувствовав, что тележка остановилась, Хани затаила дыхание. Она слышала, как Рафаэль негромко постучал, ему что-то ответили, и столик снова покатился вперед. Ковер под его колесами стал мягче, зеленый цвет сменился красно-коричневым, и Хани поняла, что они уже в номере президентского люкса.